Алексей Шерстобитов - Эксперты

— Прошу вас, уважаемые… Видимо по-другому никак не получится вам объяснить… — Главврач прошел по образовавшемуся коридору мимо гневающегося строя и, увлекая всех за собой, раздавая приказания направо и налево санитарам и охране, направился к боксу, где нашел себе пристанище «Дисней».

— Кстати, друзья мои, выыы неее повееерите, но отзывается он на кличку «Дисней»… — В углу камеры на полу, лежа на боку, подогнув ноги под себя, точь-в-точь как это делают кошачьи и собачьи, расположился очень полный человек, сжимающий в руках здоровенную обглоданную кость. С опаской посматривая на пришедших и моментально, от одного его вида замолчавших важных особ, в которых не узнал никого, кроме «хозяина», он начал порыкивать и, нервничая, скалил зубы.

— Владлен Павлович… дорогой… — Жирное тело неожиданно подскочило и бросилось на решетку, с силой ударив головой в металлический прут, почти по-настоящему загавкало. Стоящие ближе всех шарахнулись испуганно и настолько резко, что некоторые из сзади находящихся, оступившись, попадали с воплями, вызванными непониманием.

Испуг был настолько проникновенным до самых внутренностей, что старые, давно не крашенные пошарпанные стены, зло глядящие в голубоватых халатах санитары и полицейские, охранявшие больницу, воспринялись как ад и его демоны, собирающиеся заключить их в свои кандалы навечно.

Несколько незваных гостей, что-то бормоча себе под нос, удалилась, нашедшие в себе силы и мужество, продолжали стоять, пока не понимая, чем продолжить.

Видя растерянность и желая «добить» ситуацию, Стражник подошел вплотную к решетки, попросил открыть ее, приказав сразу же за ним закрыть, но быть наготове. Депутат-собака завилял обширным тазом, стоя на четвереньках, в той же позе, опустился на локти, положив предплечья на пол, как у Сфинкса и совсем не свойственно для человека, которым был раньше, заскулил, радуясь посещению.

Человек подошел и, чуть наклонившись, начал трепать пальцами за ушами, под подбородком, постукивать по бокам.

— Лапу… — «Лапа» авторитета послушно легла в руку психиатра. Еще с минуту продолжалось представление, после чего, доктор, выходя из бокса, попросил подготовить пациента к перевозке, обязательно надев на него намордник.

Кабинет погрузился в тишину. Понурив взгляды, озабоченны сильные мира сего с трудом пытались воспринять создавшуюся ситуацию и видя, что подвоха нет, все равно никак не могли поверить в такое преображение.

— Виктор Дмитриевич, мы все равно должны что-то предпринять…

— Ну, вы же сказали, что есть соответствующие бумаги… я не могу не подчиниться — закон есть закон! Только помните, чем больше будете затягивать с лечением, тем… хотя он совсем бесперспективный в плане выздоровления и возврата в прежнее разумное состояние — этот процесс невозвратный.

— Мы предполагали его в «Серпы»… в смысле, в институт имени Сербского…

— Ууу… слава Богу, тогда я спокоен… Передавайте привет коллегам… моим коллегам, естественно…

Понимая, что пройдет и несколько недель и пациент вернется постройневшим, уже полностью с сознанием животного, которым заставил его чувствовать сам же главврач спецбольницы, он на прощание с интонацией крайней заботы и переживания попросил:

— Очень вас прошу… «Диснею» будет комфортнее, если вы, да все, ну психиатры то это понимают… будете воспринимать его действительно собакой, а не человеком. В его положении — это единственное нормальное не нервирующее состояние.

В середине этой фразы из-за угла вышли два санитара, ведущие «под уздцы» высокого человека в годах, с интеллигентной внешностью, красивыми голубыми глазами, имеющего внешность генерала, им когда-то и бывшим — до тех пор, пока ему вдруг не почудилось, что он конь.

Походка ведомого полностью повторяла движения ног, шеи, всего корпуса, даже чем-то наполовину согнутых и почти прижатых к груди рук. Проходя мимо «Диснея», находящегося в положении «сидя» у правой ноги санитара, держащего поводок, «конь» мотнул головой, заржал и, осмотрев с макушки до подушечек лап этого «пса», фыркнул.

«Собака» же потянулась носом к заднице медленно гарцующего жеребца и втянула воздух. Что-то не понравилось и, сначала, фыркнув, потом помотав головой, будто пытаясь стряхнуть ошейник, «друг только нам известного человека» довольно ловко поднял ногу и очень четким движением, присущим только собакам, почесал за ухом.

— Да ну! Не может быть! Ну, это уже слишком! Да это не он! Ну не может такого быть!.. — Поразившая гостей сцена встречи, совсем внешне ничем не отличающихся от них самих людей, на деле очень четко повторяющих повадки животных, пробила брешь в их стройном мировоззрении и мировосприятии.