Александр Бенкендорф - Воспоминания - 1802-1825. Том I

Я хотел было вернуться во дворец, но все наши усилия оказались тщетны, весла ломались, руль не действовал, а ветер в каждое мгновение грозил опрокинуть шлюпку. Его стремительность была непостижима; мимо нас стрелой проносились огромные баржи, двухмачтовые корабли и целые караваны, у нас даже не было возможности избежать столкновения с ними, если бы случайно их бросило на нас. Испуганные и уставшие от бесцельных усилий матросы своим колеблющимся поведением убедили меня в том, что опасность огромна. Мы дрожали от холода. Ветер студил наши тела, проникая сквозь мокрую одежду. Я приказал взять курс по ветру, против которого хотел бороться. В один миг нас отбросило за второй мост, который уже был разбил. Тут мне пришла счастливая мысль, войти в Малую Невку; гвардейские моряки удвоили усилия, надежда на спасение вернула им силы, и после нескольких минут гребли нос нашей шлюпки вошел в черные ворота дома на берегу реки рядом с Самсоньевским мостом. Укрывшиеся на верхних этажах жители дома ответили на нашу просьбу открыть окно, но шум ветра помешал нам услышать, что нижний этаж закрыт, и они не могут туда войти. Приняв их жесты за отказ, и умирая от холода, я приказал выбить одно окно. Два матроса взобрались по балюстраде и разбили стекла. Мы вошли в уже заполненную водой комнату: дверь оказалась запертой, так что пришлось сломать и ее. Наконец, мы нашли лестницу, которая привела нас в теплые комнаты. Хозяин и хозяйка встретили нас со всей сердечностью, которую заслуживало наше положение. Я заставил матросов выпить водки, и мы немного обсохли у кухонного очага. Нам сказали, что жильцы нижнего этажа отправились спасать козу, составляющую все их состояние. Подтопленные лавки угрожали их владельцам неизбежной смертью. Мы снова сели в шлюпку и вскоре достигли указанного места, где 6 человек ожидали своей смерти, когда мы их счастливо спасли. Мы снова вернулись к дому, который стал нашей гаванью, где я и 16 человек экипажа разделись, чтобы обсохнуть окончательно.

Только стоя у окна, из которого открывался широкий вид, я увидел и понял, какое ужасное бедствие обрушилось на Петербург. Со всех сторон волны несли обломки жилищ, предметы обстановки, выломанные из могил кресты. Все вокруг предвещало разрушения и смерть — плывущие и тонущие лошади и рогатый скот, завывание ветра и пена на волнах. На реке не было ни одной шлюпки, та, на которой был я, оказалась единственной, продвигавшейся в эту ужасную непогоду, разгул которой сделал бесполезной всякую помощь.

Тем временем, со своего балкона Император наблюдал это всеобщее опустошение. Вся его душа и могущество не могли дать против него лекарства. Он послал своего дежурного адъютанта отдать приказ морскому батальону спустить на воду все шлюпки, которые можно было найти. С угрозой для жизни, частично верхом, частично по шею в воде, адъютант добрался до казарм. Матросы очень старались выполнить приказ, но как обычно в конце сентября с судов была снята оснастка, и их поставили в доки Адмиралтейства. Вода проникла и туда, все улицы были настолько запружены бревнами, которые наводнение принесло с верфей, что было невозможно спустить шлюпки в воду. Шлюпки Сената и частные суда были или разбиты, или сорваны с якорей, или брошены их владельцами, которые больше думали о спасении своего скромного имущества, своих жен и детей, чем о плавании наугад по разбушевавшейся Неве. Нашли только одну сенатскую шлюпку, которую отправили на наши поиски, больше от нее не было известий.

В два часа пополудни вода начала спадать; ветер, еще очень сильный, не мог больше гнать воды реки против течения. Они стремились вниз со все возрастающей силой, и, наконец, течение превозмогло неистовость ветра, и река вернулась в свои берега почти столь же стремительно, как раньше вышла из них. Я счел возможным воспользоваться первыми признаками падения воды для того, чтобы вернуться во дворец. Мы сели в шлюпку, но ветер и особенно обломки, покрывавшие всю поверхность Невы, представляли собой те же препятствия и те же опасности. После часа упорной гребли и, видя, что приближается ночь, я принял решение в третий раз вернуться в тот же дом, который служил нам пристанищем. Мы окончательно обосновались в нем, пока ветер бесповоротно не утих. В три часа утра мне сообщили об этом, и мы направились во дворец.

Вслед за бурей наступила ужасающая тишина, вода была спокойна, течение реки мирно несло обломки разрушений минувшего дня. Над Невой слышался только шум наших весел, улицы были пустынны, фонари погашены, казалось, что мы плыли среди заброшенных руин.