Джейн Биркин - Дневник обезьянки (1957-1982)

Я знаю, что эти слова были продиктованы горечью, но я ответила, что Жак – не первый. Я не хотела, чтобы ты думал о нем плохо. Он вовсе не заурядная посредственность, каким ты старался его представить. Как тебе объяснить, что он ждал полгода, прежде чем решился меня соблазнить? Хотя я была готова поддаться соблазну намного раньше. Я не сказала ему об этом, потому что у меня есть своя гордость, но вполне могла сказать. Я солгала тебе, чтобы ты не судил Жака так строго. Я старалась уменьшить твою боль, приписав себе грехи, которых не совершала, но оказалось, что этим я ранила тебя еще сильнее.

Серж, сегодняшняя ночь похожа на многие другие бессонные ночи. Я пишу тебе, но не отправляю этих писем, потому что боюсь причинить тебе новую боль, а это для меня невыносимо. Когда я вижу тебя, вижу твои слезы, я говорю себе: что я натворила? Я люблю тебя и больше никогда и ни за что не причиню тебе зла. Если б только ты мог положить руку мне на плечо, промурлыкать: «По-по-пи-до!» – и рассмеяться, как умеешь смеяться только ты, я бы знала, что ты счастлив, а значит, можешь снова разговаривать со мной. Я не собираюсь возвращаться на старое место, но я не почувствую себя счастливой до тех пор, пока не услышу от тебя: «По-по-пи-до!» Пока не пойму, что в твоих глазах я снова – allright girl [196] Зд.: хорошая девочка ( англ .). . Попробуй как-нибудь. Больше я ни о чем не стану тебя просить.

Пожалуйста, поверь мне: я никогда, никогда не смогу тебя забыть. Я не хочу тебя забывать. Эта ужасная полоса должна когда-то закончиться, ты согласен? Я могла бы ужать это свое письмо до одной строчки: «Моя любовь с тобой навсегда». Знай: если тебе понадобится, чтобы я была рядом, я приду. Моя личная жизнь ничего не меняет в моей преданности тебе. Это разные вещи. Разве мы не в состоянии вырваться за рамки банальности, стать людьми, которые без горечи вспоминают все, что у них было хорошего? Или я требую слишком многого?

Вот, милый Серж, какое письмо я хотела тебе написать, но не знала, как за него взяться.

Джейн

XXX

Лето

Милый Серж!

Шарлотта передает тебе привет и желает приятной поездки. Также передаю тебе письмо, написанное в понедельник вечером. Оно имеет смысл только потому, что предназначено тебе, поэтому я его тебе пересылаю. К счастью, мы с тобой поговорили по телефону, и я поняла, что то, о чем мне рассказала мадам Азан, не вполне соответствует действительности.

Обнимаю тебя, Серж! Не забудь штанишки моей обезьянки.

Мне невероятно повезло, что он согласился остаться мне близким другом, хотя поначалу это было для него невероятно трудно. Когда у меня родилась Лу, он высказал желание стать ей вторым отцом, то есть крестным. Если у него возникали проблемы, он звонил мне, и я была счастлива его звонкам. Он мог прийти ко мне на улицу Тур в полночь и попросить накормить его ужином. Иногда он приезжал на полицейской машине или на такси. Мы накрывали на стол дважды: в первый раз для меня, Жака и детей, а во второй, в самое непредвиденное время, для Сержа. Иногда к нему присоединялась Шарлотта, иногда – Бамбу. Бамбу стала для меня лучшим человеком на свете. Она не дала Сержу себя разрушить, погубить, она родила ему ребенка, у него появилась новая семья, она была молодая и красивая и не возражала против его манеры с ней обращаться. Она позволила мне поддерживать с Сержем профессиональные отношения, которые ничем ей не угрожали. Она поняла, что мне необходимо хотя бы частично разделять его жизнь, а ему – иметь друга, с которым можно говорить абсолютно обо всем. И потом, у нас была Шарлотта. Они казались мне ровесницами, способными на одни и те же глупости. По выходным у Шарлотты была своя жизнь на улице Вернёй. Бамбу и Люлю жили в Чайнатауне, в квартире, как две капли воды похожей на ту, что была на улице Вернёй. Серж познакомился с Бамбу вскоре после моего ухода, и с того дня я знала, что он спасен.

[197] Начиная с этой даты и до 2013 г. дневники частично написаны по-французски.

Рим, ресторан «Babington Tea Room»

Моя ненаглядная Лу вертелась всю ночь, и я почти не спала. Лу [198] Мы еще не знали, кто у нас родится – мальчик или девочка, – но твердо решили, что назовем ребенка Лу. Жак выбрал это имя в память Лу Андреас-Саломе, я – в честь «Стиха для Лу» Аполлинера, который во время съемок в Риме мне читал Трентиньян. , ты кто – мальчик или девочка? Скажи, проказница. У тебя такие же черные волосы, как у него? Я на это надеюсь. Я хочу, чтобы у тебя были его брови и его овал лица. Все остальное пусть будет моим. Господи, о чем я только думаю! Что за глупости лезут в голову. Это все жара виновата, или холодный чай, или мысли об обеде с Феррара [199] Мой агент. – как только представлю себе такую толпу продюсеров, голова начинает кружиться. Короче говоря, сижу на площади Испании, у подножия лестницы и пью холодный чай – вместо того, чтобы карабкаться по ступенькам к английской святыне – дому Китса! О нет, слишком жарко для культуры. Здесь, в толпе американских туристов, гораздо уютнее – и душа отдыхает, и ноги. Жак, бедняга, снимает рекламу детских пеленок! Он сказал, что не хочет видеть меня на съемках, потому что ему стыдно. О-ля-ля! Пеленки, жара, приехавшие из Парижа мамаши с трехмесячными младенцами! Это тест на прочность его любви. Лу нужны будут деньги, куда от этого денешься? Лулу, ты как там? Я иду прогуляться!