Аманда Лир - Дали глазама Аманды

В следующие несколько дней я исчерпала все, что мог предложить мне Кадакес, все его развлечения, неудобства и сюрпризы. Деревня, расположенная у странного нагромождения скал под названием мыс Креус, жила в замедленном ритме все лето, ожидая зимней спячки. Здесь не было кинотеатра, совсем немного магазинов, одна-единственная парикмахерская, но зато была прекрасная церковь в стиле барокко. Создание клуб «Средиземное море» вызвало бурю критики. Для этого нужно было выстроить дорогу, которая проходила бы как раз за владениями Дали. Наплыв туристов вызывал раздражение местных жителей, которые считали, что кемпингов и транспорта вполне достаточно, не говоря уже о чудовищном отеле «Порт-Льигат». Был создан Комитет по охране окружающей среды, который возглавил Дали. В итоге ничего нельзя было построить, не утвердив сначала макет. Ни один дом не мог иметь несколько этажей, кроме того, все новые дома должны были быть построены из сумрачного серого камня, чтобы гармонировать с пейзажем. Издатель Фаскель был единственным соседом Дали, тогда как Козий остров оставался вообще необитаемым.

Поэтому, если ты не был писателем или художником, тебе оставалось только отчаянно скучать в окружении этих черных причудливых скал, особенно зимой. Я познакомилась с людьми, у которых были здесь собственные дома, с архитекторами из Барселоны, с журналистами, с румынским скульптором Бабиано, с Гинессами. Время от времени они устраивали вечеринки, где пили много и мало курили. Несмотря на многочисленные приглашения, Дали там никогда не появлялся. Он крайне редко выходил из дома, предпочитая принимать посетителей у себя и приберегая свою светскость до сентября, когда он собирался обосноваться на некоторое время в Барселоне.

Однажды утром он спросил меня, смогу ли я ему позировать в 5 часов вечера, после сиесты. Крайне взволнованная, я пришла вовремя, и верная Роза, которая почему-то стала со мной любезной, провела меня в дом. Дали сонно спустился по ступенькам, еще непричесанный, и нашел меня в гостиной-улитке, где я ждала его у окна.

— Вы никогда не спите после обеда? — удивленно спросил он. — Какая жалость! Вы сами не знаете, что теряете. Это просто чудесно заснуть ненадолго, на время потерять сознание. Просыпаешься отдохнувший, ясно представляя себе, как будет выглядеть твой законченный шедевр. Но у вас печальный вид, моя маленькая Аманда, вы все еще влюблены?

— Вовсе нет, — ответила я. — Но мои каникулы скоро кончатся, и я не смогу больше видеться с вами.

— Но ведь вы вернетесь?! Не возражайте! Я вам уже сказал, что мы никогда не расстанемся. Мы друзья на всю жизнь, и даже больше чем друзья, вы это знаете.

Впрочем, Гала в сентябре уезжает на несколько дней. Вы можете поехать со мной в Барселону. Людовик XIV вернется из Малаги, и я покажу вам город. Вы ведь еще не были в Барселоне? Ах, это будет замечательно, я вас поведу на бой быков, мы посетим «Рамблас», и «Риц». Вы ведь никогда не были в «Рице»? Я вас приглашаю. Нет, никаких возражений!

Его увлекла идея открыть для меня город, которого я не знала. Вообще ему необычайно нравилось меня учить. Теперь он без конца соблазнял меня красотами каталонской столицы и водил меня в свою мастерскую, совершенно пустую, где мирно высыхала «Ловля тунца». Справа от библиотеки была маленькая дверь, которая вела в сумрачную комнатку, где царил неописуемый беспорядок. Бумага соседствовала с флаконами льняного масла, странными муляжами, статуэткой Богородицы, экзотическими вещами, волшебным фонарем, серебристыми подушечками, наполненными гелием, привезенными Дали из Нью-Йорка. Подобие пьедестала, покрытого куском прозрачного плексигласа, было предназначено для натурщиков. Дали рисовал их с этого пьедестала, откуда их было видно как бы в уменьшенной перспективе. Кроме того, создавалась видимость, что натурщик висит в воздухе. Натурщики и натурщицы позировали обнаженными, и Дали мог доставить себе развлечение, детально рассмотрев их самую интимную анатомию. Я спрашивала себя, стану ли я таким же объектом осмотра или он действительно будет меня рисовать. Я знала, что сеансы позирования были не более чем предлогом для того, чтобы заставить раздеться парня или девушку, которые имели несчастье понравиться Людовику XIV или кому-то еще из придворных дам и кавалеров.