Аманда Лир - Дали глазама Аманды

Тон был категорический. Я поклялась на иконе никогда не покидать Дали, и Гала отпустила меня. Это была в самом деле удивительная женщина. Она до такой степени любила своего мужа, что хотела позаботиться о его счастье после своей смерти. Она хорошо знала, что Дали не может жить без женского присутствия. Он нуждался в постоянных подбадриваниях, стимулировании, чтобы продолжать свое творчество. Как многие из его друзей, я спрашивала себя, что случится с тем из них, кто переживет другого. Гала бы выстояла, без всякого сомнения. Это была женщина с сильным характером. Но я не могла себе представить Дали без Галы: если бы она умерла раньше его, я думаю, он бы покончил с собой или умер бы от тоски.

Но просьба Галы меня смутила. Какая ирония! Гала хотела, чтобы я вышла замуж за Дали, который просил меня о том же самом несколькими месяцами раньше…

Я чувствовала, однако, что моя карьера все больше и больше поглощает меня и что у меня будет оставаться все меньше и меньше времени для моего старого друга. Меня снимали на телевидении, у меня брали интервью, мне льстили, и в то же время я была раздавлена своей известностью, но понимала, что никогда больше не буду его малышкой Амандой, меланхолической и мечтательной, которую он так страстно любил. Средства массовой информации создали мой искаженный и карикатурный образ, который я имела несчастье принять. Запись моего второго альбома почти закончилась. И была запущена рекламная машина. Я позировала в провокационном платье с разрезами, делала шокирующие заявления о сексе, и мне приписывали тысячу любовников.

Мой альбом «Sweet Revenge» вышел одновременно во всем мире и имел большой коммерческий успех. Все шло слишком быстро. Я получила золотой диск в Германии, Италии, Франции, Бельгии. Я вдруг обнаружила, что обладаю небольшим состоянием и возглавляю действенную организацию. Я купила себе квартиру, машину, длинное бобровое манто, огромное, бросающееся в глаза. В нем я сама себе казалась смешной и надевала его всего два или три раза. Ему суждено было вечно висеть на вешалке в моем шкафу.

Мое следующее турне было настоящим спектаклем с музыкантами, танцовщиками, мудреными световыми и дымовыми эффектами, из которых я извлекла пользу. Я пела в Цюрихе, Гамбурге, Берлине, Милане. Все большие европейские города желали видеть мое шоу. Только Англия оставалась равнодушной к Аманде Лир. «Нет пророка в своем отечестве». Англичане предпочитали рок-н-ролл, свирепствовала мода на punk. Дали этим интересовался (он произносил pounk), поскольку он любил все необычное и революционное. Зато диско не вызывало у него эмоций. Он, казалось, был доволен моим успехом, но, послушав краем уха мой второй альбом, забыл его среди остальных своих сорока пластинок.

Я встретила его в Париже на Рождество. В первый раз я оплатила ужин в «Максиме». Я попросила свой счет в отеле. Дали совсем не понравилась эта независимость. Его чувства ко мне не изменились, но он понял, что я могу исчезнуть из его жизни, превратившись в объект всенародного восхищения. Бабочка вырвалась из своего хризолита… Моя студия грамзаписи послала меня в США для продолжительного турне. Это был просто кошмар, несмотря на путешествие в первом классе и роскошные номера. Мне совсем не удалось расслабиться. Бесконечные интервью и записи на радио меня истощили. За несколько дней я преодолела расстояние от Нью-Йорка до Чикаго, я должна была появиться на всех дискотеках, рассказывать мою жизнь десяткам журналистов. Я была настолько истощена, что не понимала, где нахожусь, машинально отвечала на вопросы, всегда одни и те же. Я все больше и больше сожалела о том, что акцент делался исключительно на том, что я pin-up, секс-символ. Мои длинные ноги и сексуальная одежда перевешивали все мои песни.

Когда я вернулась в Европу, у меня было очень мало времени, чтобы рассмотреть свою квартиру. Я уже снималась на телевидении почти повсюду. Франция, всегда несколько отстававшая от остальной Европы, вскоре тоже открыла меня. Меня интервьюировал Филипп Бувар, я пела «Follow me» в его передаче. Однажды вечером я выходила из «Максима» с Дали, когда посыльный подскочил ко мне и попросил у меня автографы для поваров и обслуживающего персонала. Обычно автографы просили у дали. В машине мэтр нежно пожал мне руку и мечтательно сказал:

— У малышки Аманды уже есть фаны…

Но я почувствовала, как неприятная мелочная ревность проскальзывает в его отеческом тоне. Дали всегда хотел быть единственным центром внимания и желал им оставаться и впредь. Двор, друзья, Людовик XIV были только аксессуарами, обожателями. Я пообещала себе поменьше его задевать и не выставлять себя этаким идолом, окруженным поклонниками. Я осталась такой, какой всегда была, покорной и готовой стушеваться перед ним.