Игорь Добролюбов - Осколки памяти

Закончили мы разговор, он не глядя берет из стопки книжку, очень быстро что-то пишет и отдает мне.

В прихожей мы прощаемся, как всегда нежно, по-до­машнему, я выхожу на лестничную клетку и, конечно же, сразу открываю книгу, а там написано: "Игорю Добролю­бову - хорошему человеку от старого акушера". Под­пись - "Ромм".

Вот тут-то я и остолбенел: почему акушер? Сел на ступеньки около лифта, растерянный и обалдевший. По­том понял, что акушер - это человек, который помогает при родах. Не рожает сам, а помогает родиться. Слезы по­текли - вон там, за дверью, остался гений, а тут - стру­чок, не способный расшифровать его надпись.

Красноречивые немые этюды

Практическое обучение студентов режиссуре было организовано четко: сначала тебе давали 100 метров пленки, и ты снимал немой этюд, позже 150 метров - звуковой этюд. Ребята-старшекурсники, два будущих режиссера, узнав, что я до ВГИКа играл в театре, пригласили меня, еще первокурсника, сниматься в их немом этюде. Я не понимал, чего они от меня хотят, и что надо делать. Когда попадаешь на чужую площадку, не ориентируешься, чего хочет режиссер. Они же, похоже, считали, что раз я артист, то должен соображать. Но я ничего не понимал, был совершенно растерян и какую-то колбасень там вытворял. Простите, ребята.

Чудная работа была у Гунара Пиесиса "Девочка со спичками". Во ВГИКе много говорили о нем как об очень талантливом студенте. Я буквально обомлел, когда по­смотрел его картину: как будто впервые увидел нечто подобное "Броненосцу Потемкину"! Свой парень, одно­кашник, каждый день с ним сталкиваешься в коридо­рах - и тут такое!.. А потом он как-то исчез из поля зре­ния. Так бывает.

Пришло время, и я сам снимал свой режиссерский этюд. Работал с двумя операторами: один из них Василь­ков, а другой Чуковский, вроде родственник Корнея Ива­новича Чуковского. Он и познакомил меня со своим дядь­кой Николаем Чуковским, который в газете "Известия" опубликовал свой рассказ "Мост", Такая, знаете ли, ро­мантическая штуковина: на велосипедах едут мальчиш­ка с девчонкой, заинтересовались друг другом, въехали на недостроенный мост и свалились в воду. Выбрались они на островочек и сидят там. На этом все и кончалось. История мне запала в душу.

Вскоре я был направлен в Минск делать курсовую работу, и решил я снять ее по рассказу "Мост".

Вот как встретил меня на "Беларусьфильме" наш ко­рифей Владимир Владимирович Корш-Саблин. "Чему тебя учил Ромм, - сказал он, - мы увидим на экране, а вот у оператора, которого ты берешь, еще нет ни направления, ни диплома. Это у него даже еще не курсовая работа, это только твое желание". А оператором я взял минчанина, вгиковца. Как было не взять своего парня? "Нам в производстве, - продолжал Корш-Саблин, - надо, чтобы было “резка”, чтобы все соответствовало техническим парамет­рам. Я уже человека наметил, поговорил с ним, он не бу­дет мешать, все будет ладно, будет помогать".

Это был Георгий Яковлевич Вдовенков, скромней­ший человек, который всю войну прошел с камерой в ру­ках. Когда Роман Лазаревич Кармен делал большую кар­тину "Великая Отечественная", там были и кадры, снятые Вдовенковым.

Мы нашли старый деревянный мост в районе Черикова, проложили к ним въезд для ребятишек; опытные люди научили, как создать видимость того, что они пада­ют. Отыскали среди местных моряков парня, который со­гласился прыгнуть. "Дела большие!" - сказал он, на что директор картины Аким Акимович Жук возразил: "Нет, погодите. Сейчас вызовем водолазов, осмотрим дно - вдруг там торчит что-нибудь?" Осмотрели все очень тща­тельно, дно оказалось, слава Богу, чистым. И прыгнул парень с велосипедом. А когда перед вхождением в воду раскрывался, ударился рукой о проплывающий листок с дерева. И рука моментально вздулась. Жуткое дало!

Это тоже был мне урок, как внимательно нужно под­ходить к каждой мелочи. Аким Акимович, опытный ди­ректор, сделавший столько картин, очень заботливо ко всему относился, и к этой "финтифлюшке" подошел, как к серьезной картине: мы много ездили, выбирали натуру, велосипеды у нас были тщательно проверены, и вертолет для последнего кадра обеспечен. Двое - мальчик и девоч­ка - сидят на острове, отвернувшись друг от друга, а вер­толет, с которого снимали, взлетает, и они становятся все дальше, дальше, и остаются вдалеке точечками...

Но самое яркое мое впечатление от первой работы - возможность показать на экране движение. Я был в упое­нии - мои герои едут! По-моему, процентов восемьдесят экранного времени они все ехали... Для меня это было такое наслаждение!