Константин Симонов - Записки молодого человека

Бывший политработник нашей воевавшей под Мур­манском 14-й армии, полковник в отставке Леонид Владимирович Руэов умер несколько лет назад в Ле­нинграде, находясь уже в преклонных годах. Не­смотря на годы болезни, он до конца жизни оста­вался человеком энергичным и деятельным. Живя под Ленинградом, в Гатчине, он много лет подряд работал над историческими архивами этого города, разыскал множество интереснейших исторических материалов, в том числе по истории нашей отечест­венной авиации. Гатчина была одним из тех мест, где эта авиация зарождалась. После долголетних трудов Рузов опубликовал книгу о городе Гатчине и его историческом прошлом. Это была его послед­няя работа.

А если вспомнить годы войны, то после Крайнего Севера Рузов оказался на юге, из политотдела пере­шел в разведку и до конца войны был офицером разведотдела одного из фронтов.

По воле случая вышло так, что в мае 1945 года Рузов, находясь в этой должности, имел отноше­ние к истории поимки предателя Власова, изме­нившего присяге и командовавшего в фашист­ской армии так называемыми "власовскими ча­стями".

Помню, как Рузов вскоре после войны рассказы­вал мне об этом эпизоде — поимке Власова и дальнейшей доставке его, рассказывал со свойст­венной ему живостью и со многими любопытными подробностями. До сих пор не могу себе простить, что не записал тогда этого рассказа, который спустя столько лет не рискую приводить по памяти.

На страницах моих записок не раз упоминается имя тогдашнего редактора "Красной звезды" Да­вида Иосифовича Ортенберга, подписывавшего газету своим журналистским псевдонимом — Д. Вадимов.

Я упоминаю об этом человеке так часто, потому что он имел привычку лично следить за работой своих корреспондентов. Лично отправлять их на фронт и вызывать оттуда, лично давать им зада­ния, лично ругать их и лично (изредка) хвалить.

Мое знакомство с ним, как с редактором, нача­лось еще за два года до Великой Отечественной войны, в Монголии, на Халхин-Голе. Полковой ко­миссар Ортенберг редактировал там газету "Герои­ческая Красноармейская", а я работал в ней воен­ным корреспондентом.

Став в начале Великой Отечественной войны ре­дактором "Красной звезды", Ортенберг сумел включить в состав военных корреспондентов газеты большинство писателей и журналистов, работавших вместе с ним раньше, в армейских газетах на Халхин-Голе и на финской войне. В их числе попал в "Красную звезду" и я.

Каким редактором был Ортенберг, лучше всего могут сказать подшивки "Красной звезды" тех военных лет. Нашу газету на фронте любили — а это главное.

Если же говорить о второстепенном — об отно­шениях внутри редакции, то у нашего редактора была одна прекрасная черта, примирявшая и меня и многих других с некоторыми острыми углами его неуживчивой натуры. Человек строгий к себе и другим, редактор следил за тем, чтобы коррес­понденты "Красной звезды", находясь в Действую­щей армии, ни при каких обстоятельствах не ро­няли честь газеты. Но одновременно с этим он всегда был готов защитить доброе имя корреспон­дента, позаботиться, чтобы на него не легло напрасной тени.

Я обнаружил в своем архиве датированную 31 де­кабря 1941 года старую служебную записку ре­дактора "Красной звезды", адресованную Нико­лаеву, тогдашнему члену Военного совета 51-й армии.

"Дорогой товарищ Николаев! Поздравляю тебя с первой победой и крепко обнимаю, как своего боевого друга. Знаю, что первая победа далась вам не легко и стоила много крови,— тем значи­тельнее она. Уверен, что дело будет доведено до конца. Посылаю самолетом на несколько дней Си­монова. Не ругай его, что он в свое время не возвратился в Крым. Симонов, против своего жела­ния, был командирован мной на Дальний Север.

Прошу тебя помочь Симонову и, главное, быстрее отправить его обратно в Москву с материалами".

Эту служебную записку Ортенберг дал мне с со­бой, когда я летел а Крым, Ни он, ни я не знали тогда, что я попаду не в 51-ю армию, которая выса­живалась в Керчи, а в 44-ю, которая высаживалась в Феодосии. Редактор считал, что если я попаду в ту армию, где Николаев, то надо защитить мое доброе имя в связи с тем, что когда-то, улетая иэ Крыма, я обещал Николаеву вернуться и не вер­нулся. А кроме того, редактор счел нужным под­черкнуть, что в данном случае его корреспонден­ту приказано быстро собрать материал и вернуться в Москву.

Эта фраза в служебной записке была не случай­ной. У нашего брата-корреспоидента порой возни­кали нравственные трудности: с одной стороны, бы­вало как-то неловко в разгар событий уезжать или улетать с фронта в Москву; а с другой — подчас интересы дела как раз требовали отъезда с фрон­та и личной доставки материала в редакцию. Наш редактор хорошо понимал это, и служебная записка, которую я привел, лишь один из примеров такого понимания.