Юрий Галенович - Гибель Лю Шаоци

Думается, что здесь имело место одновременное развитие двух процессов. С одной стороны, Лю Шаоци был выдающимся деятелем КПК и вполне закономерно выдвигался на руководящую роль. С другой стороны, Лю Шаоци был одним из видных, если не самым крупным лидером китайских коммунистов, работавших в «белых районах», т. е. в той части Китая, которая находилась под властью партии Гоминьдан. В этой же связи можно упомянуть и о том, что Лю Шаоци был опытным, общепризнанным руководителем китайских профсоюзов, рабочего класса и коммунистических организаций, работавших в подполье в городах страны.

Иными словами, сложившийся своеобразный политический альянс Мао Цзэдуна и Лю Шаоци отражал компромисс между двумя частями партии: сельской и городской; той, что, имея свои вооруженные силы и опираясь главным образом на крестьян, вела борьбу открыто в сельской местности, и той, что действовала в городах, среди рабочего класса и городских жителей. Такой союз стал особенно необходим в те годы, когда приближалось окончание Войны Сопротивления Японии и все реальней становилась перспектива борьбы за захват власти в стране в целом.

Представляется логичным предположение о том, что приход Лю Шаоци в состав руководства КПК был своего рода соглашением между Мао Цзэдуном и Лю Шаоци. При этом за Мао Цзэдуном сохранялось положение вождя партии, ее единственного ведущего теоретика; причем именно Лю Шаоци выдвинул мысль о руководящем значении для Компартии Китая «идей Мао Цзэдуна», а также о «китаизированном марксизме». Взамен Лю Шаоци получил согласие Мао Цзэдуна на руководство практической работой партии и партийным аппаратом. Созданию такой ситуации способствовало и сочетание их личных качеств. Мао Цзэдун предпочитал, держа в своих руках бразды правления, поручать повседневную работу другим лицам. Лю Шаоци, не посягая на высшую власть, был талантливым организатором повседневной кропотливой работы руководящих органов партии.

Сам факт, что в партии были широко известны высказывания Мао Цзэдуна о Лю Шаоци как о своем преемнике, характеризовал и своеобразие обстановки в Компартии Китая, когда продолжатель дела избирался находящимся на вершине власти лидером, и саму ситуацию, при которой все, в том числе и Мао Цзэдун, считали нормальным существование одного высшего руководителя партии и выдвижение другого (т. е. в данном случае Лю Шаоци) на роль его единственного преемника.

В то же время такая двучленная конфигурация и самой партии, и ее высшего руководящего звена могла наводить на мысль о хрупкости этого баланса и о вероятности, если не неизбежности, смертельной схватки между двумя частями партии и ее руководства в борьбе за то, чтобы и руководство партии, и сама партия стали единым механизмом, превратились в монолит с одним бесспорным лидером.

Почему же Мао Цзэдун решил «свергнуть» Лю Шаоци именно в середине 60-х годов, через 20 лет после того, как сложился союз этих двух руководителей? Что послужило непосредственным толчком к принятию Мао Цзэдуном такого решения?

Пока Компартия Китая шла к завоеванию власти в стране, между Мао Цзэдуном и Лю Шаоци не было существенных разногласий; во всяком случае, имевшиеся противоречия не приводили к расколу и борьбе «не на жизнь, а на смерть». Все-таки речь шла о тактике движения к общей цели.

Когда же власть была завоевана, т. е. после создания КНР, противоречия со временем начали приобретать принципиальный характер. Дело в том, что Мао Цзэдун по своей природе был главным образом разрушителем; ему требовалось все время быть в центре разного рода смут, революций, борьбы. Лю Шаоци был настроен на созидание, строительство и предпочитал заниматься этим кропотливым делом в условиях политической стабильности как внутри страны, так и за ее рубежами.

Есть основания предполагать, что постепенно между Мао Цзэдуном и Лю Шаоци возникли принципиальные разногласия по вопросу о политике, определявшейся как «три красных знамени», т. е. осуществление «большого скачка» в экономике страны, создание «народных коммун» в китайских деревнях и выдвижение новой в то время «генеральной линии» партии на второй сессии VIII съезда КПК (523 мая 1958 г.) [12] Чжунго гунчаньдан лиши цзяньи (Лекции по истории КПК). Т. 2. Цзинань, 1963, с. 211. .

Здесь необходимо отметить, что первоначально Лю Шаоци в своих выступлениях разделял идею Мао Цзэдуна о «трех красных знаменах». В 1958 г. Лю Шаоци выступил с Отчетным докладом о работе ЦК КПК на второй сессии VIII съезда КПК, где была выдвинута новая генеральная линия в строительстве социализма. Лю Шаоци не выражал несогласие с принятыми на расширенном заседании Политбюро ЦК КПК в Бэйдайхэ (17–30 августа 1958 г.) решениями ЦК КПК: о создании сельскохозяйственных народных коммун и об увеличении в два раза по сравнению с 1957 г. выплавки стали, а также о пересмотре в сторону увеличения показателей плана 1959 г. и второй пятилетки. Лю Шаоци не выступил ни против этих решений, которые фактически ознаменовали собой начало «большого скачка», ни против осуждения на Лушаньском пленуме ЦК КПК в 1959 г. члена Политбюро ЦК КПК, министра обороны КНР маршала Пэн Дэхуая, высказавшего в письме Мао Цзэдуну критическое отношение к «большому скачку» и «народным коммунам». Таким образом, Лю Шаоци, конечно, и сам отчасти несет определенную долю вины за ошибки, допущенные руководством партии начиная с 1958 г.