Ержан Есимханов - Oceanman

Берег был высокий, каменистый, сплошные скалы. Когда я прикоснулся рукой к скале, с лодки заревела сирена, обозначая конец заплыва. Чувство было такое, будто прошла целая вечность с тех пор, как я слышал эту же сирену на противоположном, английском берегу.

Я цеплялся за скалу, не в силах выпрямиться, и не верил себе. Я переплыл пролив Ла-Манш из Англии во Францию. Огромное, не поддающееся никакому описанию и осознанию водное пространство. Я, такой маленький и бессильный человечек по сравнению с этой водой. В это было невозможно поверить. Но, тем не менее, это была чистая правда.

Я собрался с силами и полез на скалу. Руки тряслись. Голова кружилась, я почти ничего не видел. Скала была большая, скользкая и очень неудобная. «Не упасть бы», — думал я про себя. Упасть и сломать себе шею на французском берегу после преодоления Ла-Манша было бы, наверное, эффектно, но слишком уж мелодраматично.

Наконец, скала поддалась. Я достал из контейнера флаг. Он немедленно облепил меня с головы до ног — ветер дул свирепый. Я постарался развернуть флаг так, чтобы его было видно с лодки, и попытался встать. Меня качнуло, и я быстро присел. Собравшись с силами, и расставив ноги пошире, я попытался встать снова. На этот раз встать мне удалось, но я понимал, что это ненадолго.

— Фотографируйте быстрее! — крикнул я своим на лодке. Флаг трепало ветром и рвало из рук. Я развернул его над головой, чтобы ветер мог его подхватить. В конце концов, здесь, на французском берегу Ла-Манша, казахстанский пловец поднимал казахстанский флаг впервые в истории.

Долго стоять не получалось. Я присел, упаковал флаг обратно в контейнер, и сполз в воду. До лодки было метров пятьдесят. Когда я подплыл к ней, Нуржик буквально выдернул меня из воды мощным рывком — сам я вылезти смог бы с большим трудом.

Родные обняли меня с двух сторон, поддерживая и заглядывая в лицо. Команда высыпала на верхнюю палубу, поздравляя меня и пожимая мне руки. Я все еще до конца не осознавал, что плыть больше не надо, что заплыв уже кончился. Я сел на палубную скамью, и стянул очки, впервые за последние четырнадцать часов. Глаза заплыли так, что едва открывались — неудивительно, что я почти ничего не видел. Руки не двигались, меня всего трясло.

Позади было четырнадцать часов и двадцать одна минута непрерывного плавания. В общей сложности из-за течения и волн я проплыл больше сорока километров вместо положенных тридцати четырех — почти сорок один, как мне сказали. Я стартовал около двенадцати часов ночи, а финишировал примерно в два часа дня. Я такого, мягко говоря, не ожидал. В самом начале заплыва пилоты, конечно, были абсолютны правы — условия были не самые подходящие. Но какое это уже могло иметь значение?

Лица Нуржика и Гохи были обожжены солнцем до красноты, но сияли от радости. Они сунули мне в руки железную кружку с горячим чаем, в которую было всыпано несколько ложек сахара.

— Как вы тут? — спросил я. Они переглянулись и засмеялись.

Моя сухопутная казахская команда, никогда в жизни не ходившая по морю, оказалась на большой высоте. Как выяснилось, не успели мы стартовать, как вся пилотская команда, не исключая и самого Лэнса, начала страдать от морской болезни. К концу заплыва они были буквально зеленые, и то и дело перегибались через палубу — Нуржик предусмотрительно оттаскивал их от того края, с которого плыл я. Удивительно, что и Нуржик, и Гаухар, не имевшие никакого морского опыта, от морской болезни не страдали совершенно. Потом, размышляя над этим фактом, мы объяснили это волнением и концентрацией — человеческий организм, как известно, может творить чудеса в стрессовых ситуациях.

Не успели мы отплыть от французского берега, как навстречу нам показалась другая лодка, на которой — и это было удивительно — тоже красовался казахстанский флаг! Это финишировали казахстанские триатлонистки, которые делали старт Arch2Arc. Они стартовали за пять часов до меня, и плыли около девятнадцати часов, сменяя друг друга каждый час. Волна и течение, которые изрядно измучили меня, помотали и их. Мы помахали друг другу, и наши лодки разошлись в разные стороны. В тот день, 3 июля 2019 года, Ла-Манш оккупировал настоящий казахстанский десант.

Мы плыли обратно около трех с половиной часов. Лодка качалась на волнах, меня мутило. Я стащил гидрокостюм с верхней половины тела, и подставил тело суровому северному ветру. Волны сверху казались совершенно безобидными, но при одном взгляде на них меня начинало трясти. Теперь я знал, какими они могут быть.