Мэри Габриэль - Женщины Девятой улицы. Том 1 [Ли Краснер, Элен де Кунинг, Грейс Хартиган, Джоан Митчелл и Хелен Франкенталер - пять художниц и движение, изменившее современное искусство]

Ли вызвала большой переполох, появившись на мероприятии рука об руку с художником, работы которого тоже были представлены на этой выставке. Джексон Поллок стал первой романтической привязанностью художницы, которую она продемонстрировала своим товарищам-живописцам после отъезда Игоря в 1939 г. Как и Игорь, 29-летний Поллок был красив, словно кинозвезда. Высокий, по-мальчишески стройный блондин, он обладал красивой улыбкой, от которой на лице появлялись три заметные ямочки [441] Potter, To a Violent Grave , 32, 39; Landau, Lee Krasner: A Catalogue Raisonné , 307; Lillian Kiesler, interview by Ellen G. Landau, AAA-SI, 5. . Но, в отличие от Игоря, Джексон казался спокойным, сдержанным, вежливым и почтительным. А Ли выглядела безумно счастливой, и не только из-за нового мужчины в ее жизни. Рассматривая произведения великих мастеров в помещении магазина Макмиллена — Пикассо, Боннара, Модильяни, Руо, де Кирико, Дерена, — она постепенно подошла к своей работе и обнаружила, что Грэм повесил ее «Абстракцию» между Матиссом и Браком! [442] Landau, Lee Krasner: A Catalogue Raisonné , 75; oral history interview with history interview with Lee Krasner, November 2, 1964–April 11, 1968, AAA-SI. Ли не считала свою живопись уникальной. Но теперь, увидев «Абстракцию» в столь впечатляющем обрамлении из холстов двух основоположников парижской школы, Краснер впервые ощутила свое искусство именно таким. Полотно, вышедшее из-под ее кисти, отныне ей не принадлежало. Оно стало частью великой традиции живописи, как и она сама. Что еще важнее, картина Ли имела и собственную ценность. «Даже я сама, глядя на нее, испытывала искренний восторг», — признавалась Ли [443] Lee Krasner , interview, by Robert Coe, videotape courtesy of courtesy PKHSC; oral history interview with history interview with Lee Krasner, November 2, 1964–April 11, 1968, AAA-SI; Levin, Lee Krasner , 178. .

Организуя выставку, Грэм любопытным образом предвидел то, каким будет мир искусства после войны. Кроме работы Ли Грэм отобрал для нее полотна де Кунинга и Поллока. На тот момент Билл еще ни разу не участвовал в выставках и был практически неизвестен за пределами тесного круга друзей. Поллока знали и того меньше. Ли признавала, что Грэм, отбирая работы, «не побоялся рискнуть». Но Грэм был истинным знатоком своего дела и, безусловно, был уверен в своей правоте. Он смог разглядеть в работах американцев, отобранных для участия в выставке, новое направление, искусство будущего. Грэм также понял: нью-йоркские художники, хоть и находятся на раннем этапе своих смелых экспериментов, уже начали оттеснять в сторону парижских корифеев. Их великие предшественники тоже совершили революцию в искусстве во времена их собственной великой войны в первые десятилетия XX в. В 1942 г. реальность изменялась аналогичным образом, и отразить эти события предстояло новому поколению художников [444] Lee Krasner, interview by Barbara Rose, June 27, 1978, GRI, 7; Allentuck, John Graham’s System and Dialectics of Art , 20–21; Herrera, «John Graham: Modernist Turns Magus», 101. Некоторые историки полагают, что именно Грэм «открыл» Поллока, Горки, Дэвида Смита и Билла де Кунинга. Если это так, то его вклад прежде всего заключался в поддержке этих художников на самом важном и самом трудном раннем этапе их творческого пути. Грэм искренне верил, что «гению, чтобы жить и творить, необходимы понимание и признание… Гений не может функционировать в вакууме». . Однако, кроме самого Грэма и художников-участников, практически никто не понял истинного значения выставки в магазине Макмиллена. О ней был опубликован один-единственный отзыв — в Art Digest. В нем не упоминались ни «Абстракция» Ли, ни работа Поллока «Рождение» (кстати, посвященная Ли). Тем не менее статья была проиллюстрирована картиной «Портрет мужчины». Автор описал ее создателя, Уильяма Кунинга, как «странного художника» с «довольно интересным подходом к изображению поверхностей и чувством цвета» [445] Peyton Boswell, «Comments: Congenial Company», 18; Solomon, Jackson Pollock , 115. .

Де Кунинг и Поллок не были знакомы, и Ли представила их друг другу. В сущности, Ли сделала своей миссией знакомить этого «совершенно неизвестного» молодого художника со всеми, кого знала сама [446] Lee Krasner: An Interview with Kate Horsfield , videotape courtesy of courtesy PKHSC. . И не только потому, что считала его великим мастером. Дело в том, что в этой в высшей мере неблагоприятной для романтики атмосфере, когда война омрачала жизнь каждого человека и доминировала в каждом разговоре, везде и всюду, Ли влюбилась. Художница рассказывала: «Сначала я сопротивлялась этому чувству, но, должна признать, не слишком долго. Меня ужасно тянуло к Джексону… физически, психологически — во всех смыслах этого слова» [447] Gruen, The Party’s Over Now , 230. . Она шутила: Поллок так сильно привлекал ее потому, что был «стопроцентным американцем… по меньшей мере в пятом поколении». После их знакомства Краснер не одну неделю хвасталась друзьям: «Я встретила настоящего американца». (Милтон Резник вспоминал, что в то время в их компании действительно «все были представителями той или иной этнической группы. И, когда приходил Поллок, это было похоже на появление истинного американца среди выходцев из нацменьшинств» [448] Lee Krasner , interview by Barbara Novak, videotape courtesy of courtesy PKHSC; Naifeh and Smith, Jackson Pollock , 396; Dorfman, Out of the Picture , 32. .)