Мэри Габриэль - Женщины Девятой улицы. Том 1 [Ли Краснер, Элен де Кунинг, Грейс Хартиган, Джоан Митчелл и Хелен Франкенталер - пять художниц и движение, изменившее современное искусство]

Нетрудно представить себе степень гнева, обиды и унижения Ли в тот момент. Ее великий вечер в день открытия ее выставки был окончательно испорчен. За все, что она сделала ради успеха его карьеры, он отплатил черной неблагодарностью. И его поведение весьма скверно попахивало ревностью художника, которого называли величайшим, к своему успешному коллеге. Вернувшись в Спрингс, Ли заставила мужа отправить Шефер открытку с извинениями. Джексон написал:

Большое спасибо за вашу доброту к нам во время нашего пребывания в Нью-Йорке. Надеюсь, вы простите меня за мое недостойное поведение и доставленные неудобства [1317] Naifeh and Smith, Jackson Pollock , 576. .

Но Шефер не простила. Она даже пригрозила ему судебным преследованием, взысканием убытков и тюремным заключением. Клем, Бетти Парсонс, Ли и сосед Поллоков Роджер Уилкокс долго уговаривали Шефер не делать этого. В итоге им это удалось [1318] Naifeh and Smith, Jackson Pollock , 576. . Но все, кто имел отношение к тому неприятнейшему случаю, вышли из него потрясенными до глубины души, и в первую очередь сам Джексон. На этот раз он практически вплотную приблизился к тюремному заключению за свои выходки и действительно сильно обидел Ли. Трезвый Джексон просто не мог не понимать, какую боль ей тогда причинил. Такой Джексон был нежным, внимательным и любящим. Поллок отлично знал, как много жена для него сделала. Он не мог избавиться от чувства вины и угрызений совести за то, как он ее за это «отблагодарил». Единственный способ успокоить «бурю» заключался в том, чтобы бросить пить. Ли уже имела разговор об алкоголизме мужа с местным врачом. И, когда вскоре после ужаса в квартире Шефер Джексон упал с велосипеда и ему понадобилась медицинская помощь, доктор Эдвин Хеллер в спокойной обстановке обсудил этот вопрос с ним самим [1319] Naifeh and Smith, Jackson Pollock , 576. .

Хеллер без обиняков заявил Джексону, что алкоголь его отравляет и что его организм просто не переносит спиртного. Это был весьма продвинутый подход к лечению пациента, больного алкоголизмом, для простого деревенского врача. С момента отмены «сухого закона» в 1934 г. пьянство стало неотъемлемой частью американского быта. А во время и после Второй мировой войны и вовсе заняло в социальной жизни взрослых американцев господствующее положение. Однако к 1948 г. некоторые терапевты признавали: чрезмерное употребление алкоголя является не моральной слабостью, а болезнью [1320] Lori Rotskoff, Love on the Rocks , 61–62, 64–65. . Именно такой случай Хеллер диагностировал у Поллока. Врач отнесся к нему так же, как подходил бы к любому другому пациенту: разговаривал с ним спокойно, прямо и с упором на практические моменты. Он не обвинял художника в плохом поведении, но и не оправдывал его. Хеллер просто сказал, что способ измениться существует, но один-единственный: Поллоку необходимо завязать с выпивкой. В конце приема Хеллер дал Джексону транквилизаторы, чтобы смягчить проблемы, связанные с отказом от алкоголя [1321] Potter, To a Violent Grave , 102; Naifeh and Smith, Jackson Pollock , 576–577; Solomon, Jackson Pollock , 189. Вдова Хеллера отрицала, что ее муж давал Поллоку транквилизаторы. По ее словам, врач просто относился к Джексону с большим «сочувствием». . А еще написал свой номер телефона и наказал звонить каждый раз, когда у того возникнет непреодолимое желание выпить. И наконец, доктор назначил еженедельные встречи с Поллоком, причем не для терапии, а просто для общения двух мужчин [1322] Solomon, Jackson Pollock , 189; Potter, To a Violent Grave , 102; Naifeh and Smith, Jackson Pollock , 577. . И вскоре, всячески превознося Хеллера и называя его «единственным врачом без всякого дерьма в саквояже» [1323] Potter, To a Violent Grave , 102. , Джексон заявил, что «окончательно бросил [пить]» [1324] Potter, To a Violent Grave , 102. . Это решение полностью изменило жизнь Поллока и Ли. Она снова могла дышать. Он стал новым и лучшим человеком и мужчиной. Казалось, бури, сотрясавшие дом на Кармин-стрит, наконец улеглись.

В конце октября 1948 г. грузовики с громкоговорителями медленно разъезжали по улицам Гринвич-Виллидж, призывая людей голосовать 4 ноября на предстоящих президентских выборах за кандидата Генри Уоллеса. Он решительно выступал против войны и открыто симпатизировал социалистам [1325] Malina, The Diaries of Judith Malina , 32–33; Caute, The Great Fear , 31. . Многие художники и интеллектуалы видели в Уоллесе и в его Прогрессивной партии единственную альтернативу кандидатам от истеблишмента — Гарри Трумэну и Томасу Дьюи. Те явно намеревались следовать прежним путем политических репрессий внутри страны и противостояния на международной арене. В третью годовщину Дня победы над Японией многие американцы не могли отделаться от ощущения, что война еще не закончилась [1326] Malina, The Diaries of Judith Malina , 51. . В сущности, к 1948 г. в мире начали прорастать семена хаоса и смятения, засеянные во время Второй мировой войны. В тот год Израиль стал государством. Весной и летом в новостях преобладали репортажи об усилиях новой страны по достижению перемирия с палестинцами, которые теперь проживали в ее границах. В Индии был убит символ мира Махатма Ганди. Этот великий человек в атмосфере послевоенных потрясений и радикальных изменений в Азии помог своей стране добиться независимости от Великобритании. Начались сильные беспорядки в Италии и Чехословакии. Продолжалась гражданская война в Китае. В новую, более активную фазу перешла представлявшая угрозу всей планете холодная война между Вашингтоном и Москвой. В июне СССР начал блокаду Берлина [1327] David Halberstam, The Fifties , 15. .