Мэри Габриэль - Женщины Девятой улицы. Том 1 [Ли Краснер, Элен де Кунинг, Грейс Хартиган, Джоан Митчелл и Хелен Франкенталер - пять художниц и движение, изменившее современное искусство]

Впрочем, если де Кунинги и надеялись отдохнуть и расслабиться, то их ожидало большое разочарование. Ведь атмосфера, в которой они оказались по прибытии на Файерплейс-роуд, была накалена до предела. Пегги прекратила платить ежемесячную стипендию, и та зима выдалась для Поллока и Ли особенно трудной [1198] Solomon, Jackson Pollock , 184. . Несмотря на громкий успех выставки Джексона, становилось все очевиднее: жить за счет продажи его картин у них вряд ли получится. Той весной у Ли осталась одна последняя надежда: на Джеймса Джонсона Суини из Музея современного искусства. Он поддерживал творчество Джексона с тех пор, как увидел его работы в 1943 г. в галерее Пегги. Джеймс входил в совет Питтсбургского фонда Эбена Демареста, предоставлявшего гранты перспективным художникам. К нему Ли и обратилась за помощью. И это сработало. В июне Поллок выиграл грант в размере 1500 долларов. При этом сумма выдавалась по частям раз в квартал [1199] Naifeh and Smith, Jackson Pollock , 560. . Но эти денежные вливания были лишь временной мерой. Краснер необходимо было предпринять что-то, дабы обеспечить их семью постоянным доходом. Ей нужно было сделать так, чтобы Джексон Поллок стал значимой фигурой в мире искусства. Но именно в этот период ее муж окончательно вышел из-под контроля.

В феврале того года художники праздновали открытие выставки Горки в ресторане на Восьмой улице. И туда ворвался Поллок. На вечеринке были Билл и Элен, но жена Горки Мугуч не приехала [1200] Lieber, Reflections in the Studio , 30, 122n; Naifeh and Smith, Jackson Pollock , 558–559; Herrera, Arshile Gorky , 388–389; Matossian, Black Angel , 373. . Аршил к тому моменту уже совсем расклеился — и из-за отсутствия жены, и потому, что его жизнь, казалось, разваливалась на куски. То пожар в мастерской, то рак кишечника, то страх, что молодая жена собирается его бросить. И Поллок выбрал тот вечер скорбного празднования для того, чтобы затеять стычку с Горки. Этель Базиотис, которая хорошо знала Ли и Джексона, рассказывала о происшедшем так. Когда Поллок «ворвался, он явно был не в себе и представлял угрозу. Джексон с порога начал на всех нападать. Что бы кто ни говорил, он был всем недоволен. Поллок оскорблял своих друзей так, что это вообще не укладывалось в рамки моего понимания. Все побледнели от страха» [1201] Naifeh and Smith, Jackson Pollock , 558–559. .

Джексон совершил огромную ошибку, расположившись прямо напротив Горки, у которого от гнева почернело лицо. «Ты паршивый художник», — прорычал он Аршилу. «Ни один мускул не дрогнул на лице Горки», — рассказывал потом де Кунинг. Армянин и раньше презирал Поллока, после другой вечеринки в мастерской Горки, на которой пьяный Поллок оскорбил Мугуч [1202] Herrera, Arshile Gorky , 388–89; Matossian, Black Angel , 373. . Двое мужчин стояли, бросая друг на друга полные ненависти взгляды. Поллок бормотал бессвязные оскорбления, а Горки точил ножом карандаш. И с каждым движением подносил нож все ближе к горлу Джексона. Так продолжалось до тех пор, пока художник Билл Базиотис не сказал Поллоку заткнуться. Тогда ситуация немного разрядилась [1203] Naifeh and Smith, Jackson Pollock , 559. . Пьяный Джексон уже ни для кого не был в новинку, но мало кто раньше замечал в нем такое насилие. А ведь оно, несмотря на внешнюю агрессию по отношению к Горки, было, судя по всему, направлено внутрь, на самого Поллока. Став наконец значимой личностью в небольшом круге коллег-художников, Джексон, казалось, окончательно перестал понимать, кто он.

На этом фоне выходные де Кунингов в Спрингсе получились не слишком удачными. Билл и Поллок между собой прекрасно поладили. Но Элен позднее вспоминала: «Ли явно неправильно истолковала разные мелочи, происшедшие во время того визита. Я не буду уточнять, какие именно, но помню все преотлично. Во всяком случае, спустя полгода в квартире того же Клема Гринберга… Ли заявила: „У тебя сердце тигра“. Я тогда восприняла это как комплимент, но на самом деле это было нападением. Да, она превратно поняла некоторые вещи, случившиеся в те выходные. Кстати, кроме нас в гостях у Поллоков был Чарли Иган» [1204] Elaine de Kooning, interview by John Gruen, AAA-SI, 6. . Позднее Ли признавалась, что у нее вызывало «презрение» то, что Элен, будучи сама художницей, спекулировала именем мужа [1205] Levin, Lee Krasner , 251; Hall and Corrington Wykes, Anecdotes of Modern Art , 205. Решение художницы использовать собственное имя, а не имя ее знаменитого мужа было трудным. Независимо от того, провозглашала ли женщина свою самостоятельность или принимала условия брака, мир искусства все равно считал ее «миссис» и, следовательно, существом низшего порядка. Джорджия О’Киф, выйдя замуж за фотографа Альфреда Стиглица, говорила людям, осмелившимся назвать ее миссис Стиглиц: «Меня зовут Джорджия О’Киф… Были времена, когда мне приходилось отстаивать свое имя, но я всегда держалась за него зубами. Я хочу получать то, чего я добилась своими силами». . Однако, судя по всему, их противоречия коренились намного глубже.