Мэри Габриэль - Женщины Девятой улицы. Том 1 [Ли Краснер, Элен де Кунинг, Грейс Хартиган, Джоан Митчелл и Хелен Франкенталер - пять художниц и движение, изменившее современное искусство]

Впрочем, самая трудная задача стояла, пожалуй, перед теми, кто занимался изобразительным искусством. Скульпторам и художникам нужно было привлечь взгляды, притупленные почти до слепоты десятилетием разрушительных образов и последовавшей мощной рекламной кампанией. Последняя задействовала яркие, жизнерадостные образы для того, чтобы люди забыли недавно пережитое страшное прошлое. Их призывали «не унывать» и «взбодриться» [1081] Beauvoir, America Day by Day , 36. . «Это был вопрос поиска собственной реальности, своих ответов, своего опыта, — сказал художник Джон Феррен. — Мы пытались начать с чистого листа, писать так, будто раньше этого не делали» [1082] John Ferren, «Epitaph for an Avant-Garde», 25. .

И этот поиск оригинального видения и средств для его визуального выражения стал для художников того времени одновременно и проклятием, и благословением. C одной стороны, как говорила историк искусства Дори Эштон, жившая с 18 лет среди художников Гринвич-Виллидж, это «тяготело над ними, а порой даже порождало отчаяние» [1083] Ashton, The Life and Times of the New York School , 60. . Боб Мазервелл, например, описывал то состояние как «беспокойство, близкое к безумию». С другой стороны, потребность найти совершенно новый путь несла чрезвычайно яркий опыт освобождения. По словам того же Мазервелла, каждое мгновение воспринималось тогда «концентрированным и реальным, недосягаемым для прошлого и будущего. Столь глубокое погружение в здесь-и-сейчас люди нетворческие обычно ассоциируют с занятием страстной любовью… или, возможно, со снами» [1084] Seitz, Abstract Expressionist Painting in America , xii — xiii, 115, 132. . Если бы художники Гринвич-Виллидж хотели писать картины в стиле кубизма, как когда-то ученики Гофмана, они бы точно знали, что нужно для этого делать [1085] Hess, Abstract Painting , 63. . Но в их случае начинать надо было с нуля. Они имели четкое представление лишь о своем намерении выразить изобразительными средствами свою глубочайшую, бессловесную самость. И тут никто не мог указать им верное направление. Была только пустота, описанная Гарольдом Розенбергом. «Некоторые из нас нашли монстров. Другие открыли для себя живопись вообще . Кто-то обрел конкретный стиль в живописи, — рассказывал Феррен. — Это были пропащие времена, и я не могу безоговорочно рекомендовать кому-либо пройти через подобный этап в своем творчестве» [1086] Ferren, «Epitaph for an Avant-Garde», 25. .

В 1950 г. Уильям Зейтц, тогда аспирант Принстонского университета, написал первую в истории искусства докторскую диссертацию об абстрактном экспрессионизме. Для того чтобы научные руководители Зейтца разрешили ему выбрать эту тему, потребовалось вмешательство Альфреда Барра. В работе он описал художников, собравшихся под этим знаменем, как «удивительно чистых» людей (что было правдой). Они хотели, чтобы доминировало «созидание над разрушением, гуманизм и естественность над механистичностью, свобода над жестким регулированием, правда и реальность над ложью и мошенничеством, вовлечение в жизнь страны всех граждан над шовинизмом» [1087] Seitz, Abstract Expressionist Painting in America , 166. . А по поводу отличий современных нью-йоркских художников от их предшественников Зейтц утверждал следующее:

Художник прошлого как функциональная единица общества изображал общепринятый миф, ритуал и пропаганду своего времени, а современный его коллега обращается к своему внутреннему опыту… вовсе необязательно потому, что он так зациклен на себе… а потому, что личные переживания для него являются главным, а зачастую и единственным опытом, которому он доверяет [1088] Seitz, Abstract Expressionist Painting in America , 132. .

Зейтц называл этих художников «чистыми», но они также были — довольно часто сами того не осознавая — на удивление смелыми. Картины и скульптуры, создаваемые в Нью-Йорке в те годы, шли вразрез с устоями американского общества. Абстрактный экспрессионизм был «в высшей мере радикальным искусством во времена, когда экстремизм, как политический, так и эстетический, порицался со всех трибун», — писал историк искусства Дэвид Энфам [1089] David Anfam, Abstract Expressionism , 107. . Некоторыми властями предержащими такие способы выражения своей личности, как у художников из Гринвич-Виллидж, интерпретировались как подстрекательство к мятежу. В 1947 г. даже вышла книга «Усы Моны Лизы», в которой иллюстрировались угрозы современного искусства. Ее автор предупреждал: «В 1914 году Кандинский прибыл в Россию, а три года спустя там произошла революция». (Кстати, один из критиков New York Times очень высоко оценил эту работу [1090] Marquis, Alfred H. Barr, Jr. , 242. .) Не так давно современное искусство пережило «горячую войну», во время которой диктаторы и фашисты жестокими методами старались не дать творить художникам по всей Европе. И все это только для того, чтобы вскоре его втянули в «войну холодную».