Владимир Губарев - А-бомба. От Сталина до Путина

Пришлось демонтировать те самые ОК-7, которые были установлены в самом начале эпопеи. Так получилось, что работать они уже не могли. По сути дела, первая очередь завода стала своеобразным испытательным полигоном, на котором приобретался опыт работы и изучались недостатки оборудования.

Информация о случившемся вызвала бурю на самом «верху». Спасало только то, что у Курчатова на заводе № 817 дела шли получше – там уже накапливалась ядерная взрывчатка, и в конце лета 1949 года предполагалось провести первые испытания.

Но у американцев был плутоний и уран-235, почему же у нас не получается?!

В середине сентября на завод в специальном поезде прибыл Л. П. Берия. Его сопровождали руководители Атомного проекта СССР.

Н. М. Синев, в то время заместитель главного инженера, вспоминал:

«Три классных вагона этого поезда были отцеплены и установлены на железнодорожных путях напротив здания дирекции завода. Началось рассмотрение. Оно проходило как на шумных совещаниях, так и методом персонального опроса-допроса. В вагон поочередно вызывались руководители стройки, представители служб эксплуатации завода, ведущие сотрудники научных и технических подразделений».

Берия в основном молчал. Но один вопрос задавал обязательно каждому: «Почему плохо работает комбинат и не выдает нужную продукцию?»

В зависимости от ответов принималось то или иное решение.

Справедливости ради следует отметить, что распоряжения всегда были четкими и ясными.

Легенда гласит, что после посещения Берии три вагона, в которых звучали «вопросы-ответы», были заполнены арестованными, которые прямым ходом отправились в лагеря.

Это не так. Арестованных не было. Однако директор завода А. Л. Кизим был снят с работы и отправлен в Ленинград. Бывшему главному инженеру Уралмаша, потом директору Кировского завода и, наконец, директору газодиффузионного завода – крупнейшего в отрасли – достойного места не нашлось. Он вскоре трагически погиб.

Как ни странно, но приезд Берии оказал хорошее влияние на коллектив. В особенности это почувствовали ученые, которым шеф Атомного проекта дал все возможности, чтобы наладить дела на заводе.

Это был своеобразный «мозговой штурм» проблемы, и именно на нем определились главные направления борьбы за получение ядерной взрывчатки.

Прежде всего – избавление от коррозии.

Была создана специальная комиссия во главе с академиком А. Н. Фрумкиным. В нее вошли крупнейшие ученые Академии наук, многие из них вскоре станут академиками. Их задача – найти методы снижения потерь урана-235.

Были тщательно изучены все источники потерь газа по технологической цепочке. Когда разобрали двигатели, то на статорах и роторах обнаружили порошок зеленого цвета. Оказывается, гексафторид вступал с реакцию с железом.

Немало пришлось повозиться и с фильтрами, метод их восстановления нашел академик Фрумкин.

Вновь отличился и А. П. Александров, который всегда предлагал простые и оригинальные идеи. В машинах «тек» вакуум, плохо работали уплотнители из смолы. Александров предложил покрывать их олифой, и дефект исчез.

Будучи уже президентом Академии наук СССР, Анатолий Петрович частенько вспоминал этот случай, показывая, что подчас простые решения самые эффективные.

10 декабря 1949 года директор комбината № 813 А. И. Чурин направил докладную записку в ПГУ при Совете министров СССР. В ней он информировал руководство о том, что сделано. В частности, Александр Иванович, как и положено, на «условном языке» сообщал:

«В результате производственной деятельности предприятия было получено:

1. Конечного продукта с увлажнением 72,2 % в количестве 2382 единиц, что вместе с полученным конечным продуктом в октябре месяце (с 28 по 31 октября с. г.) составляет 3135 единиц…

Кроме конечного продукта в ноябре получено продукта с увлажнением 10 % – 19 201 малых единиц;

20 % – 20 767;

30 % – 4402;

37 % – 4705.

Таким образом, одновременно с выполнением основного задания был получен задел полупродукта в количествах, обеспечивающих работу на последующем режиме (в декабре с. г. и январе 1950 г.)…»

Вот уж воистину каждый грамм вещества давался с невероятными трудностями…

«Единицы» и «малые единицы» – это граммы.

«Увлажнение» – это обогащение.

Сама докладная записка, естественно, несла гриф «Сов. секретно. Особая папка». И тем не менее обязательно нужно было шифровать истинное название продукции и ее количество. Получалась своеобразная «секретность вдвойне».