Владимир Губарев - А-бомба. От Сталина до Путина

Юлий Борисович строго с удивлением посмотрел на меня и спросил, где же я увидел коррозию?

Я взял лупу 4-кратного увеличения и, рассматривая поверхности деталей, стал показывать сомнительные образования.

Андрей Анатольевич воскликнул:

„Что же вы делаете?! Так нельзя смотреть на плутоний!“

Я объяснил, что у меня плохое зрение, и я постоянно рассматриваю детали через лупу, когда возникают какие-то сомнения.

Андрей Анатольевич, несмотря на то, что делать это очень опасно, все-таки взял лупу и осмотрел поверхности деталей. Потом он сделал заключение, что, действительно, это похоже на начальные очаги коррозии.

С этого момента начались тщательные исследования условий появления коррозии на спецматериалах и разработка методов их защиты».

Мне довелось стать одним из первых журналистов (если не первым!), которые побывали в материаловедческой лаборатории НИИАРа в Мелекессе.

– Наша лаборатория работает с 16 февраля 1964 года, – рассказал ее начальник М. А. Демьянович. – Ее назначение – изучение конструкционных и расщепляющих материалов, используемых в атомных реакторах. Лаборатория разделена на две части: «холодную» и «горячую». В первой исследуются материалы и сплавы до облучения, в «горячей» – после воздействия радиации. «Горячая» часть – это 36 камер, связанных между собой. Внутри они покрыты нержавеющей статью. Толщина бетонной защиты колеблется от 400 до 800 мм. Это зависит от того, как велика активность образцов, которые обрабатываются в камерах.

…После короткой беседы с Демьяновичем отправляемся в «горячую часть материаловедческой лаборатории. В санпропускнике снимаем ботинки, надеваем тапочки, белые халаты и шапочки, опускаем, как положено, в карман индивидуальные дозиметры и отправляемся в центр «горячей» лаборатории.

Транспортный зал. Сюда с находящегося рядом реактора «СМ» приходит контейнер. Он располагается над центральной камерой. Открывается люк, и из контейнера выползает «ведро» – контейнер поменьше. Он опускается в камеру, а там уже из него достаются пакеты с облученным материалом.

От приемной камеры в разные стороны отходят другие камеры. Образцы по транспортеру попадают в них.

Демьянович комментирует:

– Это фрезерный станок. – Мы заглядываем в одну из камер. – Привода его в операторской. В камере только те части, которые необходимы для обработки образцов. Все механизмы находятся или в операторской, или в подкамерном помещении. Там своеобразное машинное отделение. Это сделано для того, чтобы обеспечить дистанционное управление и облегчить ремонт оборудования.

Сначала образец очищается с помощью ультразвука, а затем оператор устанавливает его на станке с помощью манипулятора. Теперь образец можно обрабатывать.

Здесь же рядом в камерах другие станки: для резки, шлифовки, слесарной доводки и т. д. – все, что присуще механической мастерской. В соседних камерах находятся установки, на которых образцы испытываются на растяжение, изгиб, сжатие, на ударную вязкость и т. п.

– Оборудование самое современное, – говорит Демьянович, – но и задачи лаборатории немаленькие. Очень большая исследовательская работа будет проводиться здесь, и это позволит сделать новый шаг как в ядерной физике, так и в атомной энергетике. Ведь здесь находится одна из лучших в мире материаловедческих лабораторий…

К сожалению, «экскурса в историю» тогда совершить я не мог, а потому создавалось впечатление, что «горячая лаборатория» в Мелекессе – чуть ли не самая первая в нашей стране. Кстати, именно так она и представлялась в «Комсомольской правде». Откуда я мог знать, что прародители ее живы и здоровы, и работают они в Плутониевом институте, совсем неподалеку от редакции?!

Многое прояснилось лишь спустя сорок лет… И теперь я могу хотя бы частично восстановить истину, а потому вновь обращаюсь к воспоминаниям В. И. Кутайцева:

«В 1950 году на одном из совещаний перед металловедами и металлофизиками И. В. Курчатов поставил задачу исследовать „горячие образцы“, то есть материалы, которые подвергались облучению в реакторе. Нужно было построить лабораторию для изучения всех свойств облученного образца. Была создана бригада, в которую вошли О. С. Иванов, Е. М. Савицкий, а возглавлял ее С. Т. Конобеевский. Каждый обеспечивал свою часть работы. Мы разработали первые манипуляторы. На ЛОМО был изготовлен специальный микроскоп с дистанционным управлением, разработанный по нашим техническим условиям. Эту работу возглавил С. Т. Конобеевский, а я руководил металлографической частью. В то время „горячая лаборатория“ была признана одной из уникальных лабораторий мира.