Владимир Губарев - А-бомба. От Сталина до Путина

Еще в 1965 году мне пришлось визировать интервью с академиком В. Л. Гинзбургом не только у него самого, но и в «Главатоме» – комитете, который выполнял цензурные функции при министерстве среднего машиностроения, в недрах которого продолжало биться сердце Атомного проекта.

30 апреля 1946 года Институт химической физики АН СССР во главе с Н. Н. Семеновым включается в Атомный проект. То, чего добивался Николай Николаевич, осуществляется: он убежден, что только его институт способен решить ядерную проблему в СССР. Полной информации у него нет, академик Семенов не подозревает, что он лишь одно звено в той цепи, которую уже создали Берия и Сталин…

В постановлении СМ СССР № 973–40сс «О мерах помощи Институту химической физики Академии наук СССР» много внимания уделено капитальному строительству, новым техническим корпусам, которые предстоит построить, обеспечению приборами и оборудованием, а также выделению пяти штук карточек литера «А» с сухим пайком, 20 штук карточек литера «Б» с сухим пайком и ежеквартально промтоварных лимитов по 750 и 500 рублей. Институту разрешался также безлимитный расход бензина на одну автомашину.

Казалось бы, академику Семенову надо было только радоваться: теперь он может активно включиться а атомную проблему. Но ученый почувствовал, что в эпицентре все-таки не его институт… Дело в том, что самая принципиальная его просьба не была удовлетворена: о профессорах Келдыше и Седове в Постановлении не было сказано ни слова!

Академик Семенов сразу же обращается к Берии:

«…в постановлении Совета министров от 30 апреля нет указания о переводе в наш институт из ЦАГИ члена-корреспондента Академии наук проф. Келдыша и проф. Седова. Это обстоятельство ставит меня в крайне тяжелое положение, т. к. именно Келдыш должен был обеспечить наиболее ответственное из заданий Лаборатории № 2, связанное с решением ряда задач, необходимых для конструирования основного объекта…»

В данном письме чрезвычайно любопытна оценка, данная академиком Семеновым Мстиславу Всеволодовичу Келдышу.

Когда идет речь об этом выдающемся ученом ХХ века, то чаще всего ссылаются на вклад М. В. Келдыша в решение космических проблем – позже его назовут теоретиком космонавтики, упоминают об авиации и почти никогда – об Атомном проекте. А это неверно! Уже в 1946 году в письме Берии Н. Н. Семенов дает такую оценку Келдышу:

«Обращаю ваше внимание на следующие обстоятельства:

1. По отзывам всех руководящих математиков нашей страны, профессор Келдыш является самым талантливым математиком молодого поколения (ему 34 года), к тому же имеющим опыт технических расчетов…

Наша математика является самой сильной в мире. Эту силу мы должны использовать – это наш козырь. Проф. Келдыш – сильнейший математик, находящийся в самом творческом возрасте и активно желающий сосредоточить все свои силы на новой проблеме. Мне кажется, что этому его желанию препятствовать нельзя. Я придаю огромное значение привлечению его к новой проблеме. Как только он овладеет новой областью, создастся возможность втягивания в проблему всех основных математических сил…»

Берия отвечает за «атомную проблему»: казалось бы, он должен немедленно откликнуться на предложение Семенова и перевести Келдыша в его институт. Но Берия отвечает и за развитие авиации, а министр авиационной промышленности М. В. Хруничев не соглашается «отдать» Келдыша.

Б. Л. Ванников информирует Берия:

«Тов. Хруничев соглашается на работу тт. Келдыша и Седова в лаборатории академика Семенова лишь по совместительству, т. е. по три дня в неделю, с тем чтобы три дня они работали в ЦАГИ.

Тов. Семенов настаивает на том, чтобы профессор Келдыш и профессор Седов, как необходимые условия для возможности работы Специального сектора Института химической физики, работали в этой лаборатории пять дней и лишь один день в ЦАГИ.

Считаю возможным ограничиться тем, чтобы тт. Келдыш и Седов работали у академика Семенова четыре дня в неделю и в ЦАГИ – два дня в неделю, что и прошу утвердить».

В этой истории любопытен сам факт борьбы за математиков. И ученому, и министру ясно, что без них нельзя решать проблемы, связанные с новой техникой.

А сегодня мы только и слышим громкие слова о «высоких технологиях», но почему-то никто из оракулов не вспоминает о математиках. Впрочем, они упоминаются лишь в связи с «утечкой мозгов» на Запад, где наших математиков ценят несравненно выше, чем на родине.