Лоуренс Сутин - Филип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения

То, что я видел сейчас, было дверью, пропорциональной мерой, которую греки называли «Золотым прямоугольником», который они считали идеальной геометрической формой. Я неоднократно видел эту дверь, отмеченную буквами греческого алфавита, форма которой отражена в обычных предметах: подставка для словаря, базальтовый блок, музыкальная колонка. И один раз, удивительно, но я видел, как Пинки [кот Фила] рванулся наружу из-за границы двери в наш мир, только не таким, каким он был раньше: гораздо больше, свирепее, как тигр, и, самое главное, наполненный до отказа жизнью и здоровьем. […] [Брейди] заглянул за дверь: статичный пейзаж, ночное, тихое черное море, небо, край острова и, что удивительно, неподвижная фигура обнаженной женщины, стоящей на песке у кромки воды. Я узнал эту женщину; это была Афродита. Я видел фотографии ее греческих и римских статуй. Пропорции, красота и чувственность не могли ввести в заблуждение.

В июльской записи 1974 года в «Экзегезе» Фил говорит относительно греко-римского содержания его снов и видения «Золотого прямоугольника»:

Если оно [его бессознательное] показывает мне «Золотой прямоугольник», оно делает это для того, чтобы успокоить меня этим предельно эстетически сбалансированным знаком; оно имеет прочную терапевтическую цель. Это использование всего своего абстрактного материала для подлинной цели, для меня, по большому счету. Это наставник для меня, как Аристотель был для Александра. […] Я чувствую здесь Аполлона, и это согласуется с тем, что Кумская Сивилла была его оракулом. Умеренность, разумность и сбалансированность – это добродетели Аполлона, с ясным сознанием и рациональностью. Syntosis [внутренняя гармония].

События, окружавшие смерть Пинки от рака осенью 1974 года, были для Фила дальнейшим визионерским подтверждением. Двумя годами ранее, когда Фил подхватил пневмонию во время завершения работы над «Пролейтесь…», Пинки лежал у него поперек живота и заботился о нем так, как может только кот. Фил выздоровел, но теперь настало время умирать Пинки:

Той воскресной ночью, за четыре дня до смерти Пинки, он, и Тесса, и я лежали на кровати в спальне, и я увидел бледный белый свет, наполняющий комнату, который равномерно распределялся, и я увидел Пинки, бездейственного и беззащитного, как подсадная, вечно плавающая утка, и я невероятно испугался и все повторял: «Смерть в комнате! Я умираю!» Я начал неистово молиться, на латыни, и молился почти полчаса. Я знал, что Пинки не мог этого видеть, – это видел только я. Смерть была там, но я думал, что она пришла за мной. Я знал Пинки, и я должен был с ним разлучиться. «В течение следующих четырех дней, – сказал я Тессе, – наступит смерть». Она сказала: «Ты чокнутый». Позднее той ночью мне приснилось, что в меня оглушительно открыли огонь; со мной было все в порядке, но женщина рядом со мной была разорвана в клочья и умирала. Я бросился ей на помощь. Тремя днями позже Пинки умер. […] И в тот вечер, когда он умер, а я находился в это время в ванной, я почувствовал крепкую руку у себя на плече; я был уверен, что Тесса вошла в комнату вслед за мной, и я обернулся, чтобы спросить ее – зачем. Но там никого не было. Это было прикосновение моего уходящего друга; он на мгновение сделал паузу, чтобы проститься.

До того как умер Пинки, Фил сам пережил свой собственный физический кризис. В начале августа, во время спора с Тессой, Фил швырнул морскую раковину об стену и болезненно вывихнул плечо, которое он раньше уже травмировал в 1964 и 1972 годах. После восстановительной операции Фил продолжал сочинять новый роман – Valisystem A, – диктуя его текст на маленький магнитофон. ( Valisystem A и второй задуманный роман, To Scare the Dead со временем расцвели в «Свободное радио Альбемута» и «Валис»; эта последовательность детально рассмотрена в главе 11.)

Пребывая в болезненном состоянии на исходе лета, Фил был ошеломлен информацией, полученной от «розового света», о том, что Кристофер страдает от потенциально летальной паховой грыжи. Этот диагноз подтвердил их врач, который и провел хирургическую операцию в октябре. Из записи 1977 года в «Экзегезе»:

Я вспоминаю. Я сижу с закрытыми глазами и слушаю [в 1974 году] Strawberry Fields [песня «Битлз»]». Я поднимаюсь. Я открываю глаза, потому что в тексте песни звучат слова: «Идущий по жизни с закрытыми глазами». Я гляжу в окно. Свет ослепляет меня; у меня внезапно начинается головная боль. Мои глаза закрыты, и я вижу странное розовое земляничное мороженое. В тот же момент мне передается знание. Я иду в спальню к Тессе и рассказываю о том, что до меня дошло: у Крисси необнаруженный врожденный порок, и его срочно нужно отвезти к доктору и подготовить к операции. Как выяснилось, это оказалось правдой.