Лоуренс Сутин - Филип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения

Чувства Фила по отношению к Дороти, которые существенно смягчились в те отчаянные месяцы, последовавшие после разрыва с Энн в начале 1964 года, вернулись в виде антипатии в период брака с Нэнси. Дороти была глубоко уверена – на это у нее были весьма убедительные причины, – что Фил не знает меры со стимуляторами и транквилизаторами. Но ее предупреждения вызывали только ярость. Это было больное место Фила из-за его собственных страхов, усиливающихся от злоупотребления лекарств. ами

Но, несмотря ни на что, именно Дороти и Джозеф Хаднер внесли последний платеж за большой дом, в который Фил с семьей вселился в июне 1968 года. Расположенный в районе Санта-Венеция в Сан-Рафеле по адресу Асьенда-уэй, 707, это был пригородный дом с участком, с лужайкой и садом, которые не стали процветать при новых владельцах. Грания Дэвис, которая посетила этот дом вместе с мужем в 1969 году, вспоминает о «филдиковской» экскурсии по саду: «Он повел нас показывать «достопримечательности» и говорил: «Вот это мертвое лимонное дерево; вот это мертвый розовый куст; вот это мертвая лужайка. Непрошеный Фургон [169] То есть полицейская машина, а возможно (скорее всего), катафалк. приедет за мной на следующей неделе».

Этот дом был зарегистрирован на имя Хаднеров из-за низкого кредитного рейтинга Фила. Но, несмотря на напряженные отношения между матерью и сыном, Нэнси подчеркивает, что Дороти относилась к ней и к Изе с огромной добротой, и добавляет:

Между Филом и Дороти было много недопонимания. Все, что она говорила, он выворачивал наизнанку. Как-то, когда она была у нас, мы с Филом стали бороться и дурачиться, и она написала записку, в которой говорилось, что она опасается: Фил может причинить мне боль. Не в смысле, что у нее были проблемы с прямым общением – ей пришлось писать ему письмо. Он был так взбешен.

Битвы Фила с Дороти по поводу лекарств все больше и больше накалялись. Прежде чем вдаваться в детали, стоило бы вспомнить, что Zeitgeist [170] Дух времени ( нем. ). Возможно, автор употребляет это слово в связи с особой любовью ФКД к немецким мыслителям, в частности, к Вильгельму Дильтею (1833–1911), который обозначил этим «термином» эпоху романтизма как своего рода «общественное настроение» того давнего периода. шестидесятых годов покрывал наркотики некой патиной славы и приключений, ныне утерянной. Когда Фил принимал наркотики, он говорил, что они делают его «клевым», и употреблял их для этого (весной 1969 года ему даже позвонил поклонник – доктор Тимоти Лири [171] Тимоти Лири (1920–1996) – психолог, писатель, проповедник использования ЛСД. Человек, серьезно повлиявший на «психоделическую» культуру 1960–1970-х годов. ). «Кислота», «травка» и гашиш особенно не впечатлили. Но таблетки… ах, таблетки! Он их мог измельчать, смешивать – настраивать эффекты «Стелазина»; миорелаксанты и спазмолитики; «Либриум», «Валиум» и прочие транквилизаторы; «Дексамилу» и другим видам «спидов» аптечного качества отдавалось особое предпочтение, но он принимал и «белые кресты» (таблетки амфетамина), которые продают на улицах. «Как будто он сам себя лечил, – вспоминает Нэнси. – Пытался попасть в иное место».

Единственным местом, куда он чаще всего пытался попасть с существенным успехом, было состояние внутренней сосредоточенности, необходимое для того, чтобы писать в том состоянии, в котором Фил и писал свои романы – в течение двух или трех недель. Говорит Нэнси: «Когда мы нуждались в деньгах, как когда родилась Иза и мы были «на мели», он мог просто сесть, написать книгу и получить деньги». Фил написал девять романов целиком, три – частично, множество рассказов и эссе во время жизни с Нэнси. Это не была скорость 1964 года, но все равно было потрясающе.

Во время сочинения «Пролейтесь, слезы…» в 1970 году Фил накатал сто сорок страниц за сорок восемь часов непрерывной работы. «Спиды» давали ему возможность мало спать и выбраться из состояния иссушающей депрессии. Нэнси вспоминает: «Депрессивные состояния тормозили его работу. Он мог ходить три-четыре дня, не произнося ни слова». Когда он брался за написание новой книги, его самоидентификация с персонажами была чрезвычайной. Во время написания «Андроидов», говорит Нэнси, «Фил работал всю ночь напролет, и, когда он ложился в постель, то говорил как совершенно другой человек. В процессе писания он приобретал какой-то особый опыт и думал, что он – кто-то другой, или находится где-то в другом месте».