Андрей Смирнов - Дон Корлеоне и все-все-все

На территории же самой Италии наиболее решительный отпор бывшим союзникам даёт Рим. Отнюдь не потому, что об этом позаботилось правительство. Наоборот, — вопреки его стараниям. Бадольо врал американцам. Столица была вполне способна защищаться. В её окрестностях было сосредоточено свыше восьмидесяти тысяч королевских солдат против двадцати пяти тысяч гитлеровцев. Существовал и план обороны. По официальной версии, — от возможного американского вторжения, хотя мы-то знаем, кого боялись на самом деле. Но приказа о выдвижении войск на позиции отдать было некому. Мало того, уже в ходе начавшихся боёв итальянские части неоднократно получали распоряжения покинуть стратегические опорные пункты и не препятствовать продвижению немцев.

Однако армия страны, не снискавшей в этой войне никакой славы, здесь, на своей земле, вдруг проявила такой боевой дух, наличие которого у неё никто не мог и предположить. Наплевав на указания сверху, командование обороной города принимали на себя младшие лейтенанты и отставные генералы-пенсионеры. Лишённые связи, информации, снабжения, — они предпринимали героические, но обречённые попытки остановить противника.

Сражались не только солдаты. Народ и армия обрели единство. Ещё до начала боёв гражданскому населению было роздано оружие. И… практически сразу же и полностью конфисковано обратно полицией. Поэтому вооружались кто чем мог.

Адвокат Уго Бальвио, с одним лишь трёхцветным знаменем в руках, вёл в атаку наспех сколоченное ополчение. Будущий президент Итальянской Республики Сандро Петрини бросал в захватчиков камни. Сестра Терезина, монахиня ордена Св. Анны, лупила немецкого десантника по голове тяжёлым железным распятием.

Были и многие-многие другие. Солдаты, рабочие, служащие, интеллигенция — вне зависимости от социального положения и политических предпочтений, они вместе вставали на защиту родного города. Тщетно. Слишком силён и хорошо организован был враг. И слишком велик оказался ущерб от предательства собственного правительства.

В попытках хоть как-то скоординировать сопротивление в те часы рождается организация под названием Comitato di Liberazione Nazionale (CLN) — Комитет национального освобождения. Он ещё сыграет важную роль в нашей истории, но об этом мы поговорим позже.

Не остаётся в стороне от событий даже папа Пий XII. Немецкое командование вынашивает планы — не слишком определённые, впрочем, — вывезти его из Ватикана и разместить где-нибудь у себя в гостях, дабы при случае использовать политическое влияние понтифика. Но упрямый старик твёрдо заявляет, что, будучи в том числе и епископом Рима, не покинет подшефный город в тяжёлую минуту. Заранее подписав манифест об отречении, который должен вступить в силу в случае попытки его насильственного перемещения. Более того, этот Пий не разделяет воззрений своего предшественника, Пия с предыдущим порядковым номером, полагавшегося, согласно апокрифическому анекдоту о его заочном диалоге со Сталиным, в основном на небесные дивизии. Наоборот, он проявляет задатки папы-милитариста, резко увеличивая военную армаду своего государства. Количество швейцарских гвардейцев возрастает до никогда ранее не виданного в истории числа: аж триста человек. На постах они теперь стоят не с алебардами, а с винтовками в руках. И сходить с них не собираются, готовые либо уничтожить на подступах к Святому Престолу всю немецкую армию, либо умереть пытаясь. Гитлеровцы не сказать чтобы особо пугаются, но на всякий случай решают не связываться. В результате — свободное государство Ватикан до конца войны превратится в убежище для многих антифашистов.

Был среди них, римских антифашистов, и студент юридического факультета по имени Джулио.

— У меня две новости, — сказал ему однажды в начале 40-х годов военный медик. — Плохая: к строевой службе вы не годны, поэтому не сможете героически отдать жизнь за Дуче. Увы. Но не расстраивайтесь, есть и хорошая. Жить вам всё равно осталось не более полугода.

Много лет спустя, в редкие минуты отдыха от государственных забот, Джулио Андреотти, к тому времени уже министр обороны Итальянской Республики, будет периодически позванивать в знакомый госпиталь:

— А доктора Риччи можно?.. Ах он умер… Какая жалость, какая жалость!..

И с довольной улыбкой вешать трубку. Отличное чувство юмора всегда было неотъемлемой чертой его характера.

Тогда же, в молодости, окончив университет с красным дипломом, Андреотти приступил к работе в пропагандистской фашистской газетёнке. Но это днём. А по ночам — писал для газеты Il popolo, нелегально издававшейся Сопротивлением, мастерски изобличая собственные дневные клеветнические измышления.