Рональд Рейган - Жизнь по-американски

В 1978 году избиратели Калифорнии проголосовали за принятие предложения, резко сокращавшего налоги на собственность и таким образом устранившего возможность бунта налогоплательщиков по всей стране. Пятью годами раньше, когда я был губернатором, я пробовал предпринять подобную меру, но потерпел неудачу. Тогда для этого еще не настало время. Теперь люди протестовали против правительства, запустившего руку в их карман. Тот самый "пожар прерий", о котором я говорил раньше, распространился по всей стране, и в этом не было ничего удивительного. Сумма средств, выплачиваемых федеральным правительством на содержание своих государственных служащих, резко подскочила с 1960 по 1980 год: если в начале 60-х она составляла менее 13 миллиардов долларов, то в конце 70-х превысила 70 миллиардов. Общие федеральные расходы увеличились в шесть раз и составляли более 500 миллиардов долларов; национальный долг почти утроился и приближался к отметке в один триллион долларов; а население страны увеличилось за это время примерно на 20 процентов.

Люди начали уставать от того, что четыре месяца в году им приходилось работать, чтобы только уплатить налоги. Но они продолжали расти, и последовательность системы проявлялась лишь в одном: если вводился налог, он никогда не отменялся.

Что же касается заводов и мастерских, то высокие налоги отнюдь не стимулировали инвестиции в новые установки и оборудование, пагубно сказывались на производительности труда американских рабочих — лучших в мире, — а устаревшие и носящие карательный характер предписания и правила, навязываемые правительством, затрудняли и сдерживали динамическую энергию свободного рынка.

За полвека было всякое: и "новый курс", и "великое общество". Но вот появилось правительство, которое наложило руку почти на сорок пять процентов национального богатства. И тогда народ сказал: "Хватит".

13 ноября 1979 года в Нью-Йорке в отеле "Хилтон" я выступил с речью, в которой объявил о решении выставить свою кандидатуру на пост президента. Сразу же после выступления мы отправились в агитационную поездку в штаты Вашингтон, Нью-Гэмпшир, Иллинойс и другие. Рассказывают, что по дороге в аэропорт Ла-Гуардиа потерялся автобус с репортерами, освещающими ход кампании. Может быть, это было дурным предзнаменованием, но сама кампания началась не очень гладко.

Для ее проведения и организации мы пригласили в состав команды в основном тех же людей, что и в 1976 году; председателем был Пол Лаксолт, а директором-распорядителем — Джон Сирс. Мой близкий помощник еще по Сакраменто Майк Дивер, которого я очень ценил, отвечал за политическую стратегию и финансы; еще один прежний помощник из Сакраменто Линдон Нофзигер был пресс-секретарем, а Эд Мис согласился стать моим советником по основным вопросам кампании.

За несколько недель до выступления в Нью-Йорке между основными руководителями команды возникли серьезные трения. Джон Сирс начал претендовать на то, чтобы осуществлять абсолютный контроль над всей кампанией, и вывел из состава команды нескольких людей, которые были со мной еще в Калифорнии. Несмотря на то что я вмешался и не разрешил ему заменить Пола Лаксолта на должности генерального председателя кампании, Джон поставил на место Нофзигера своего человека, и теперь пресс-секретарем стал Джим Лэйк; кроме того, вместо Мартина Андерсона, еще одного ценного советника из Калифорнии, он пригласил нового советника, Чарльза Блэка.

Джону особенно не нравилась моя близость с Майком Дивером и Эдом Мисом, и он начал предпринимать попытки убрать их из команды. К концу ноября, спустя лишь две недели после начала кампании, среди них возникли такая напряженность и препирательства, что я решил собрать вместе основных руководителей у себя дома в Пасифик-Палисейдс и попытаться выправить положение. Как только все собрались, Джон Сирс, Джим Лейк и Чарльз Блэк фактически поставили мне ультиматум: Майк Дивер должен уйти. Они заявили, что он обладает слишком большими полномочиями и часто его цели противоречат тому, чего хотят достигнуть они в результате кампании. Это поставило меня перед выбором между ними тремя и Майком, но прежде, чем я успел сказать что-либо, заговорил Майк: "Послушайте, если все сводится к выбору между мной и Джоном, то считаю, что вы не можете позволить себе потерять его, поэтому уйду я". Сказав это, он встал и вышел из комнаты. Это он помог привлечь Джона Сирса для работы в команде, безоговорочно веря в его возможности, и поэтому был готов принести себя в жертву.