Рональд Рейган - Жизнь по-американски

Передайте, пожалуйста, привет от Нэнси и меня лично госпоже Горбачевой. Мы были искренне рады встречаться с Вами в Женеве и с нетерпением ожидаем Вас с супругой в нашей стране в следующем году.

Искренне Ваш, Рональд Рейган 28 ноября 1985 года".

Спустя неделю или чуть больше я переслал в Москву второе письмо, которое передал Горбачеву министр торговли Балдридж, прибывший туда во главе торговой делегации. В том письме я поднял другие вопросы, которыми, по моему разумению, мы должны были заняться, чтобы достичь нормальных отношений. В круг этих вопросов, писал я, входили следующие:

"Широкий вопрос эмиграции членов таких групп, как евреи, армяне и другие, а также всемирно известных личностей. Среди обеих категорий лиц, о которых идет речь, имеются довольно щепетильные дела. Молодой пианист, о котором я говорил Вам, подпадает под категорию лиц, которым отказано в просьбе эмигрировать. Трудно переоценить политическую значимость решения таких известных дел, как дела Сахаровых, Щаранского и Юрия Орлова. Мы не заинтересованы в спекуляции этими делами. Их решение позволит еще сильнее оттенить другие проблемы в наших отношениях… проблемы, которые изложены в настоящем письме и имеющие серьезное значение. Прогресс в этом вопросе дал бы громадный импульс решению других спорных проблем. Отсутствие же прогресса только отбросит нас назад".

Я поднял также афганскую проблему и вопрос советской поддержки Каддафи, отметив, в частности:

"Трудно согласовать советскую заинтересованность в сдерживании напряженности в этом регионе с поставками современного оружия лидеру, чье безрассудное поведение представляет собой главную угрозу стабильности в регионе. В связи с тем, что мы подходим к подобным фактам с наибольшей серьезностью, я был удручен, увидев, что советская реакция на наше представление не коснулась вопроса о поставках современного оружия в Ливию (на днях часть оружия уже поступила). Наши министры и эксперты должны рассмотреть этот вопрос первостепенной важности, так как он чреват опасными инцидентами, которые, как я надеюсь, Вы желаете избежать так же, как и мы. Если Вы не против, то госсекретарь Шульц и министр иностранных дел Шеварднадзе могли бы обсудить на следующей своей встрече в качестве дополнительных пунктов повестки дня как проблему Анголы, так и Ливии".

В своем ответе на мое письмо от 28 ноября, полученном накануне Рождества, Горбачев сообщил, что ценит личную и рукописную форму моего обращения и что он рад тому, что в Женеве нам удалось "преодолеть серьезный психологический барьер, который долгое время мешал наладить диалог, достойный руководителей СССР и США".

"У меня такое чувство, — пишет он, — что сейчас мы с Вами можем оставить в стороне формальности и заняться сутью дела — определить конкретную повестку дня для обсуждения на ближайшие годы, руководствуясь нашей договоренностью, выправить советско-американские отношения… Согласен с тем, что Вы сказали: никто, кроме нас, в конечном счете обеспечить этого не сможет".

После этих слов он стал разъяснять, почему его страна не может воспринять "ударные космические вооружения" — стратегическую оборонную инициативу, — что, по моему разумению, звучало весьма неубедительно.

Он заявил, что советская оппозиция продиктована тем, что вооружения этого класса в силу своей специфики могут быть использованы и в оборонительных, и в наступательных целях.

"Вы говорите, господин Президент, — писал Горбачев, — что у США нет намерений использовать программу СОИ для получения военного преимущества.

Я не ставлю под сомнение, что лично у Вас таких намерений действительно может и не быть. Но согласитесь, что обязанностью руководства одной стороны является оценивать действия другой в области создания новых видов оружия не по намерениям, а по тем потенциальным возможностям, которые могут быть получены в результате создания этого оружия.

Рассматривая программу СОИ с такой позиции, советское руководство неизменно приходит к одному выводу: в нынешних реальных условиях "космический щит" может понадобиться только той стороне, которая готовит первый (обезоруживающий) удар. Для стороны, которая не исходит из такой концепции, в подобной системе оружия необходимости не должно возникать.

Ведь космические ударные вооружения — это универсальное оружие. Создаваемые в США ударные космические средства — это дальнобойные (с дальностью в несколько тысяч миль и с высокой поражающей мощью) средства направленной энергии и кинетическое оружие. Они способны — это подтверждают ваши и наши специалисты и ученые — в кратчайшие сроки в массовом количестве и избирательно уничтожать удаленные на тысячи миль объекты как в космосе, так и из космоса. Подчеркиваю, на тысячи миль.