Рональд Рейган - Жизнь по-американски

Правда, что у нас теперь за границей более сильные партнеры, но и Америка стала сильнее. Мы доказали в очередной раз, что можем соревноваться. Конкуренция всегда была и будет основой нашего процветания как нации.

На протяжении восьми лет моего президентства самые тесные связи были у США с Великобританией. Дело было не только в моей личной дружбе с Маргарет Тэтчер и близости наших взглядов на задачи правительства. Наш союз был скреплен особыми отношениями, длительное время существовавшими между нашими странами, порожденными общностью демократических ценностей, англосаксонского происхождения, языка и дружбой, углубившейся и созревшей за годы сражений бок о бок в двух мировых войнах. Эти особые отношения не позволяли нам сохранять нейтралитет во время войны Британии с Аргентиной из-за Фолклендских островов в 1982 году. Но и участвовать в нем мы не могли. Поэтому приходилось все время придерживаться золотой середины.

В конце марта 1982 года аргентинские морские пехотинцы в штатском высадились на острове Южная Джорджия, британском владении в южной Атлантике в шестистах милях к востоку от Фолклендов. Примерно в то же самое время, по донесениям нашей разведки, Аргентина готовилась к вторжению на Фолкленды, архипелаг, состоящий примерно из двухсот островов и расположенный в 250 милях от берегов Аргентины. Британия управляла островами в течение почти полутора столетий.

После высадки на Южной Джорджии Маргарет Тэтчер позвонила мне и сказала, что Британия никогда не примирится с захватом одного из своих владений. Она попросила меня позвонить Леопольдо Гальтиери, президенту правившей в Аргентине военной хунты, и убедить его отказаться от вторжения, предупредив, что Британия использует для защиты своей колонии любые необходимые средства.

Я говорил с Гальтиери минут сорок, но безрезультатно. Он утверждал, что Фолклендские острова (он называл их Мальвинскими) в силу исторических, культурных и территориальных причин являются законной собственностью Аргентины, а отнюдь не европейской колониальной державы, и восстановление суверенитета над ними является для Аргентины делом чести.

Уже во время нашего разговора приготовления к вторжению шли полным ходом. На следующее утро аргентинские войска в составе тысячи человек высадились на Фолклендах, население которых, преимущественно британского происхождения, составляло менее двух тысяч. Через несколько дней к Фолклендам устремилась британская военная армада, и обе стороны просили нашей помощи в случае, если дело дойдет до войны.

Руководители хунты пытались захватить эти острова ради спасения своего правительства. Их политическое положение внутри страны было шатким ввиду растущих экономических трудностей и распространяющихся слухов о серьезных нарушениях в Аргентине прав человека. Гальтиери полагал, что мы будем на стороне Аргентины из-за нашего соседства и обращения к хунте за помощью в борьбе с коммунизмом в нашем регионе.

Я действительно придавал первостепенное значение улучшению отношений с нашими латиноамериканскими соседями, и Аргентина являлась одной из стран, где мы прилагали наибольшие усилия для осуществления демократических реформ. Но хунта недооценила не только твердость Маргарет Тэтчер, но и прочность наших связей с Англией и наш протест против вооруженной агрессии, где бы она ни имела место, пусть даже на пустынных берегах нескольких скалистых островов в Южной Атлантике.

Несмотря на некоторое сопротивление со стороны Джин Киркпатрик, нашего представителя в ООН, мы частным порядком уведомили хунту, что, хотя не окажем военной помощи ни одному из противников, наши симпатии целиком на стороне Британии. Мы оставались надежным союзником Великобритании и поддерживали ее право защищать свою колонию. Мы также заверили Маргарет Тэтчер в своей полной поддержке. Однако я решил, что внешне было разумнее всего проявить сдержанную реакцию, используя в то же время свои возможности для того, чтобы попытаться уладить конфликт между дружественными нам странами.

С этой целью я просил Эла Хейга взять на себя роль посредника для предотвращения вооруженного столкновения. В течение последующих трех недель он курсировал между Вашингтоном, Лондоном и Буэнос-Айресом, делая героические усилия, чтобы не дать вспыхнуть войне. Однако 1 мая военные действия все же начались. Эл оказался между несдвигаемым объектом с одной стороны и непреодолимой силой — с другой. Хунта, находившаяся в состоянии раскола и пытавшаяся спасти свою падавшую популярность разжиганием агрессивного шовинизма, отвергала все планы урегулирования, кроме безоговорочного признания суверенитета Аргентины над Фолклендами. Маргарет Тэтчер была готова пойти на ограниченные уступки, чтобы избежать кровопролития, но оставалась тверда в своей решимости отстаивать интересы Британии.