Рональд Рейган - Жизнь по-американски

Вскоре после этого мне стали попадаться сообщения о сокращении налогов и в других странах семерки. На последующих встречах на высшем уровне некоторые лидеры говорили мне о введении у них экономической и налоговой политики по нашему образцу, предусматривавшей не только сокращение налогов, но и ограничение правительственного вмешательства в экономику. Всякий раз при очередной нашей встрече они говорили мне, что такая политика стимулирует изменения в экономике, подобные тем, что произошли у нас.

Больше всех здесь постаралась Маргарет Тэтчер. Не могу поставить себе в заслугу, что именно я убедил ее в преимуществах свободного предпринимательства и сокращения государственного аппарата. Она была не менее чем я тверда в своем намерении не давать правительству сидеть на шее населения и черпать из его кошельков. С момента первого знакомства между нами всегда было полное взаимопонимание. При каждой встрече она говорила, что возможность ссылаться на наш успех позволила ей с большей легкостью убедить британцев в достоинствах нашей политики. Как всем теперь известно, осуществляемый ею курс принес процветание народу Великобритании. Она более нас преуспела в переводе государственных предприятий в частный сектор и создала образец, которому последовали и многие другие страны. Желал бы я, чтобы и мы могли сказать то же самое о себе. Различия в возможностях президента и премьер-министра объясняются, вероятно, тем, что последний опирается на большинство в парламенте, тогда как президент не имеет такой поддержки в конгрессе. В течение всех восьми лет моего президентства большинство в палате представителей имела оппозиция.

Перед моей первой встречей на высшем уровне я задумывался о том, что может представлять собой собрание в одной комнате глав семи государств? К какой напряженности могут привести столкновения личностей и положений? Как я покажу далее, у нас действительно возникали конфликты. Но, когда началась наша первая встреча, я с удивлением услышал, как другие обращались друг к другу по имени. Свое первое выступление я начал словами: "Меня зовут Рон…"

Хотя я никогда об этом не спрашивал, но мне кажется, обращение по имени во время встреч на высшем уровне ввела в обиход Маргарет Тэтчер. Это удивительным образом способствовало созданию сердечной и творческой атмосферы. Меня все называли "Рон", и я тоже обращался ко всем по имени.

Освоившись в этом кругу, я взял на себя миссию знакомить с нашим обычаем новичков. Например, когда новый японский премьер-министр Ясухиро Накасонэ впервые принимал участие в такой встрече, я спросил его: "Как зовет вас дома жена?" "Ясу", — сказал он.

"Так вот, Ясу, — продолжал я, — меня зовут Рон, и все мы здесь зовем друг друга по именам".

Обычай этот мне так понравился, что после встречи в Оттаве, когда я встречался с главами государств во время их официальных визитов в Вашингтон, я всегда предлагал (если этому не противоречили культурные факторы) перейти на такую форму обращения. Это замечательно способствовало созданию непринужденной атмосферы. Вдруг вместо официальных лиц, сидящих напротив друг друга, оказывались просто двое обычных людей.

В Вильямсбурге не все проходило так гладко, как в тот первый вечер, когда меня просили объяснить "американское чудо".

Как я уже говорил, в ноябре 1981 года я внес предложение ликвидировать все ядерное оружие среднего радиуса действия в Европе. Затем мы положили это предложение на стол переговоров с СССР, возобновившихся в Женеве. Но год спустя переговоры зашли в тупик. Советы отказались убрать свои ракеты среднего радиуса, нацеленные на европейские города, и установить паритет с НАТО. Я по-прежнему считал, что соглашение о ликвидации всех ядерных ракет среднего радиуса действия в Европе было единственно приемлемым. Если бы Советы отказались убрать свои ракеты, то единственный способ их убедить, по моему мнению, заключался в том, чтобы осуществить наши планы размещения "Першингов-II" в противовес их ракетам в Европе.

Во время нашей встречи в Вильямсбурге новые ракеты были почти готовы к размещению в Европе. Я открыл дебаты напоминанием о тупике в женевских переговорах. Я считал, что нам следует приступить к размещению нового вооружения НАТО, как это и планировалось, чтобы, оказав тем самым давление на Советы, вынудить их принять нулевой паритет. После продолжительной дискуссии мы пришли к соглашению относительно принципов, которые должны были найти отражение в коммюнике, и уполномочили наших министров иностранных дел составить заявление, где бы выражалась поддержка политики, предусматривающей размещение новых ракет и в то же время продолжение переговоров, имеющих целью ликвидацию ракет среднего радиуса действия в Европе.