Рональд Рейган - Жизнь по-американски

Я не часто прихожу в уныние, но горжусь своей способностью выступать публично — в конце концов, я оратор. Общее суждение, что дебаты я проиграл, не слишком меня порадовало. Многие мои сторонники пытались меня поддержать. Но я знал, что споткнулся два-три раза на глазах у миллионов, и это меня смутило.

После Луисвилля у меня были основательные причины для беспокойства по поводу исхода кампании. В нескольких опросах общественного мнения, проведенных после дебатов, некоторые мои сторонники усомнились во мне, а некоторые всесве-дущие личности заявляли в газетах, что мои ошибки доказывают, что я слишком стар, чтобы быть президентом. Один из корреспондентов телевидения при Белом доме утверждал даже, что дебаты в Луисвилле выявили якобы то, что он назвал "фактором дряхлости".

Вторые дебаты — по внешней политике — должны были состояться в Канзас-Сити через две недели, так что у меня был еще один шанс. Еще одна неудача — и отправляться бы нам с Нэнси навсегда к себе на ранчо.

Я решил больше так не готовиться, как перед первыми дебатами, и правильно сделал, потому что на вторых дебатах произошло нечто, чего, я думаю, никогда бы не могло произойти, если бы я переутомился перед этим. Один журналист спросил меня, не будет ли мой возраст помехой в избирательной кампании. Я полагаю, это был вежливый способ напомнить о моих семидесяти трех годах и моих затруднениях в предыдущих дебатах.

Ответ получился у меня как-то сам собой. Я не ожидал такого вопроса и не продумывал заранее ответ на него. Я просто сказал: "Я не намерен воспользоваться в политических целях молодостью и неопытностью моего оппонента".

В толпе захохотали, и телевизионные камеры запечатлели смеющегося Мондейла. Я уверен в том, что, будь я так же напичкан фактами, как и перед первыми дебатами, я никогда бы не нашелся так ответить; пропитавшись фактами, как накануне экзамена, человеческий ум теряет гибкость.

По подсчетам некоторых журналистов, в ходе дебатов в Канзас-Сити Мондейл двадцать два раза выступил с жесткими личными выпадами против меня, главным образом подвергая сомнению мои способности руководителя. Но, по свидетельству прессы, большинство следивших за дебатами в тот вечер запомнили именно этот мой ответ. Полагаю, они убедились, что я не настолько одряхлел. После моих ошибок в предыдущих дебатах, кажется, хотя я и не уверен, мне удалось поправить дело этими словами. Но этот инцидент вновь напомнил мне, какое огромное значение в жизни могут иметь непредсказуемые, даже мелкие подробности.

Помимо дебатов от избирательной кампании 1984 года в моей памяти сохранились еще два момента. Первый — энтузиазм неквалифицированных рабочих, традиционно поддерживавших моих прежних соратников по Демократической партии. В то время как Уолтер Мондейл, Тэд Кеннеди и Тип О’Нил все время твердили, что я "кандидат богачей", везде, где бы я ни был, толпы рабочих шумно выражали свое одобрение, когда я спрашивал, не лучше ли им теперь живется, чем четыре года назад. Страна была вновь на подъеме, и они получили свою долю плодов экономического возрождения.

И еще одно я запомню навсегда: совершенно неожиданные для меня симпатии и поддержка со стороны студентов университетов и колледжей. Хотя в посещаемых мною университетах всегда встречались несколько крикунов, подавляющее большинство студентов с энтузиазмом приветствовали политику прошедших четырех лет, и это меня действительно удивляло. Студенты 80-х годов совершенно не походили на тех, кого я знал, будучи губернатором за десять лет до того.

Через два дня после дебатов в Канзас-Сити, после насыщенной программы предвыборных мероприятий, начавшейся в университете штата Орегон и завершившейся огромным митингом на территории университета штата Огайо, я записал в дневнике: "Студенты университета Огайо были полны энтузиазма, небольшая кучка смутьянов только прибавила оживления всему происходящему. От любви к американской молодежи у меня перехватило горло. Мы завтракали в моем старом колледже. Эти четыре дня были самыми замечательными и останутся навсегда в моей памяти".

По мере приближения выборов опросы общественного мнения показывали, что после вторых дебатов я намного опережал Мондейла. Но мне по-прежнему было тревожно. Что, если, думал я, ознакомившись с опросами общественного- мнения, мои сторонники решат, что в их голосах нет необходимости? Я нажимал на своих сотрудников, побуждая их не щадить меня и организовывать как можно больше моих выступлений до выборов.