Рональд Рейган - Жизнь по-американски

Хотя не всегда можно быть уверенным, как, надев черную мантию, поведут себя назначенные тобой судьи, но я решил приложить все силы, чтобы выбрать самых ответственных и нейтральных в политическом отношении юристов.

В Калифорнии мы ввели систему отбора судей, которой я очень гордился. Она состояла в том, что общины независимо друг от друга выдвигают адвокатов, судей и видных граждан, чтобы потом выбрать из них наиболее квалифицированного в профессиональном отношении кандидата на открывшуюся вакансию судьи. В Вашингтоне мы не могли этого сделать, так как федеральная система судоустройства была очень разветвленной и охватывала всю страну. Но я попросил Билла Смита и Эда Миса разработать в рамках министерства юстиции систему для отбора потенциальных кандидатов на судейские должности, учитывая приток юристов со стороны органов правосудия и применяя те же требования, которые мы применяли в Калифорнии. Я отметил, что подход к отбору должен быть лишен какой бы то ни было политической направленности и что для этой должности нужны самые лучшие мужчины и женщины. Единственной "лакмусовой бумажкой" в отборе должна быть честность и судейская неподкупность. Так же как и в Калифорнии, я хотел, чтобы судьи раскрывали суть конституции, а не пытались бы ее переписывать.

На совещании с Биллом Смитом 21 июня, после того как мы сузили список, включавший несколько женских кандидатур, я вынес предварительное решение назначить Сандру Дэй О’Коннор из апелляционного суда штата Аризона в Верховный суд США.

Все, что мы узнали о ней за время поисков, убедило меня в том, что эта женщина обладает большими знаниями в области права, что она беспристрастна, справедлива и неподкупна — одним словом, является полной противоположностью судье с идеологической направленностью, а это как раз то, что мне и было нужно.

1 июля я встретился с ней в Белом доме. Во время беседы ее слова звучали откровенно и убедительно, не вызывая сомнений, что она является верным кандидатом для судейской должности. Я назначил ее, и она подтвердила все мои надежды.

В начале мая агенты ФБР сообщили, что в убийстве, происшедшем в Чикаго, замешан ливийский террорист; мы ответили тем, что направили правительству Ливии, возглавляемому Муамаром Каддафи, уведомление о том, что посольство Ливии в Вашингтоне должно быть закрыто. Каддафи — это безумец, который начинал вызывать нарастающее беспокойство не только демократических стран Запада, но и умеренных режимов арабских государств и вообще всего цивилизованного мира. Методами терроризма он старался объединить страны, исповедующие ислам, в единую нацию фундаменталистов и осуществлять над ними жесткий религиозный контроль — теократию, как в Иране, где правили священнослужители и муллы, проводя внутреннюю политику на принципах мусульманского права, наиболее радикальные формы проявления которого многие на Западе считали просто бесчеловечными. Он стремился к достижению своей цели, используя ливийскую нефть, русское оружие и терроризм.

Подобно иранскому деспоту аятолле Хомейни, с которым он часто общался и находился в тесном союзе, Каддафи был непредсказуемым фанатиком. Он считал, что его цели оправдывают любые действия, какими бы ужасными и хладнокровными по своей жестокости они ни были.

Под руководством Билла Кейси, которого я назначил директором ЦРУ, мы активизировали нашу тайную разведдеятель-ность в этом регионе, и мне стали известны некоторые детали относительно того, как Советы поставляли Ливии вооружение, а Каддафи оказывал поддержку ряду неливийских террористических группировок, действовавших по всему миру. Я хотел, чтобы он знал, что Америка не намерена терпеть терроризм и что мы сделаем все для защиты своих интересов и интересов наших союзников.

Такая возможность представилась на совещании в Совете национальной безопасности в начале июня, когда я отдал приказ Шестому флоту провести летом маневры в заливе Сидра — это часть Средиземного моря, которая гигантским полумесяцем вдается в северное побережье Ливии. Корабли и самолеты Шестого флота, базирующиеся на авианосцах, заходили в залив во время ежегодных летних маневров, но с 1970 года Каддафи начал заявлять, что юридически он является частью Ливии, а не международными водами, и потребовал, чтобы иностранные суда покинули залив. Это было равносильно тому, как если бы Соединенные Штаты провели линию от южной оконечности Флориды до американской части материка и заявили бы, что весь Мексиканский залив принадлежит Америке.