Стефани Лэнд - Уборщица. История матери-одиночки, вырвавшейся из нищеты

Я влюбилась в этот край. Как Стейнбек. Как Дункан.

«Я переезжаю в Миссулу, – сообщила я Джейми по СМС. – Я должна переехать. Это чудесное место». С колотящимся сердцем я подождала, что он ответит, но ответа не последовало. Я уже представляла себе, что он наговорит Мие, чтобы она не захотела поехать со мной. Представляла, как он будет угрожать мне судом, лишением родительских прав. Именно эти страхи так долго заставляли меня откладывать путешествие. Но теперь я не просила у него разрешения; я просто уведомляла его. Каким бы наивным это ни казалось, я почему-то считала, что моя любовь к Миссуле и стремление дать Мие лучшую жизнь вытянут нас. Приведут нас сюда.

Джейми дал Мие позвонить мне на следующий день. Звонок раздался утром, когда я сидела на заросшем травой пригорке у Кларк-Форк-Ривер. У меня за спиной медленно кружилась карусель; рядом на площадке играли ребятишки. Я читала книгу, обдумывая заодно, что напишу в своем живом журнале.

– Привет, мама, – сказала Мия. На заднем плане слышался голос Джейми и его матери. Они подбадривали ее – «говори»! Наконец она выпалила: – Я не хочу переезжать в Монтану!

– О, детка, – воскликнула я, стараясь, чтобы мои слова напомнили ей наши объятия. Я так и видела, как Мия стоит посреди гостиной в доме своей бабушки, а Джейми, вздернув брови, прижимает трубку ей к уху, заставляя повторять фразы, которые они заранее отрепетировали.

– Мия, мне очень жаль, что тебе через все это приходится проходить, – сказала я, и Джейми забрал у дочки телефон.

Его голос представлял собой нечто среднее между рычанием и шепотом.

– Я скажу ей, что ты ее увозишь, чтобы мы с ней больше никогда не смогли увидеться, – грозил он. – Надеюсь, ты это понимаешь. Что ты ужасная эгоистка и тебе все равно, что она меня больше не увидит. Она поймет. Она возненавидит тебя за это.

Я попыталась представить себе большие темные глаза Мии, которыми она смотрела на него в этот момент, пока он говорил. Я знала, как Джейми выглядит, когда злится, как белые брызги слюны оседают у него на губах, обнажающих кривые зубы.

– Я хочу еще поговорить с Мией, – заявила я, не желая его слушать.

Когда Мия взяла трубку, голос у нее был счастливый.

– Ты купила мне розовые ковбойские сапоги? – спросила она, снова став собой прежней.

Я улыбнулась.

– Да. Как и обещала.

Я рассказала ей про магазин, в котором есть целый отдел розовых сапожек: там я нашла пару и для нее, а еще – мягкую игрушку, лошадку.

– И коробку для ланча с ковбоем!

Когда мы снова созвонились с ней два дня спустя, она показалась мне растерянной. Она не знала, где ее отец, хоть я и звонила на его телефон. До меня доносились взрослые мужские голоса и смех, но Мия сказала, что не знает, кто это такие. Я пожалела, что не взяла ее с собой, но в этом случае, думаю, мы вряд ли бы вернулись. Я представляла, как мы спешно подыскиваем себе жилье и пишем заявление о переселении в местном суде. Представляла, как проводим остаток лета, валяясь на солнышке, обходя местные холмы и реки.

Однако я впервые за последние пять лет вырвалась на каникулы и старалась выжать из них максимум. В субботу я отправилась на фермерский рынок. Там было множество ребятишек возраста Мии, в том числе девочек в растерзанных балетных пачках и со спутанными волосами. Я могла бы свободно гулять с ней, в майке с открытыми руками, не пряча своих татуировок, а Мия красовалась бы в пластиковых босоножках на каблуках и карнавальном костюме. Мы отлично вписались бы в местное общество. Никто не стал бы косо на нас смотреть, как постоянно происходило в Вашингтоне. Мия могла бы поиграть с этими малышками, карабкающимися на скульптуру рыбы. Это мог бы быть наш дом. Эти люди могли бы стать нашей семьей. Я была в этом уверена.

По дороге домой я сидела в машине без музыки, слушая шум мотора. По мере приближения к Вашингтону у меня все сильнее теснило сердце, словно я еду не в том направлении. Все восемьсот километров пути события прошедших пяти лет прокручивались у меня в голове. Я видела, как Мия делает свои первые шаги в приюте для бездомных. Заново ощущала свою тревогу и отчаяние от того, что не могу дать ей надежный дом. Вспоминала все наши перипетии. Автомобильную аварию. Холодные ночи, когда мы спали на раскладном диване в студии. Возможно, автор Алхимика прав. Возможно, если сделать первый шаг по направлению к мечте, Вселенная поддержит меня на этом пути. Возможно, чтобы найти свой истинный дом, надо открыть свое сердце для любви. Я давно перестала думать, что дом – это красивый особняк на холме. Дом – это место, где тебя принимают. Это общество. Твой круг.