Александр Холин - Игемон

Россия быстро погрязла в междоусобных распрях, а вождь жидовских бандитов Ульянов-Бланк-Ленин сумел выдвинуть тезис: «Мир без аннексий и контрибуций», то есть, Россия отказывалась от завоёванных территорий в пользу мирового правительства, что и надо было архантропам этого лагеря нелюдей.

А когда в январе 1924 года масонский ставленник Ульянов-Бланк-Ленин благополучно сдох, власть должна была перейти в лапы жидовского Коминтерна, но товарищ Сталин быстро сообразил, что это приведёт к полнейшему краху некогда самой могучей державы во всём мире.

Власть, как бы нехотя осталась в руках товарища Сталина и его коллег. Но мировое иудейство таких проколов не прощает. Именно с этого момента на нового вождя стали совершаться покушения и 5-го марта 1953 года в канун еврейского Пурима состоялось очередное жертвоприношение сатане, то есть генералиссимус Сталин был отравлен. Но именно он принялся восстанавливать былую мощь новой России. К сожалению, еврейские ставленники Енох Гершенович Ягода, признавшийся в заговоре против Сталина, и, казалось бы, русский Николай Иванович Ежов, получивший прозвище «кровавый», посеяли столько смертей на земле русской, что сам Малюта Скуратов на их фоне выглядел милым щенком.

Для НКВД требовался настоящий руководитель, и выбор Сталина оказался далеко не случаен. Во всяком случае, Лаврентий Павлович сумел выстроить и настроить структуру Наркомата Внутренних дел и в частности организовал работу шарашек. Но самое главное — русская разведка работала так, как никогда бы не смогло никакое скопище сионистских паразитов.

А после окончания Великой Отечественной войны Игемон вплотную занялся Атомным щитом для России. Самое интересное, что до 1945 года в управлении шарашками прямо или косвенно участвовали верхушка армии и промышленности. Но при создании ракетно-ядерного щита СССР Лаврентий Павлович наглухо закрыл двери перед военными, руководителями промышленности и даже ЦК партии. Он был целиком согласен с товарищем Сталиным и так же повсеместно принижал роль бездеятельной партии, хоть повсеместно утверждал обратное.

Сейчас, спустя больше полувека со дня гибели настоящего патриота нашей Родины, писать и что-то анализировать крайне трудно, к тому же множество документов до сих пор хранится в Красногорском архиве НКВД, помеченных грифом «Совершенно секретно», значит, доступа к ним в обозримом будущем не предвидится. Но кое-то всё-таки удалось вытянуть на Свет Божий.

До середины 1960 годов сведения об атомном проекте вообще не просачивались в отечественную печать, а позже подавляющее большинство учёных-атомщиков предпочитало либо вообще молчать о победе русского атомного оружия в гонке вооружений, либо поливать Лаврентия Павловича помоями, писанными по одному и тому же сценарию для всех, неугодных масонскому коммунистическому режиму. Как остроумно заметил Алексей Топтыгин: «Ветераны атомного проекта, те, что остались в живых, после, мягко говоря, небрежного отношения к радиоактивным материалам, с которыми им приходилось иметь дело, повели себя так, как подобает ветеранам (далеко не все, конечно) — всячески выпячивали свою роль и значимость, с ленцой припоминая о Берии: «Да, он изредка бывал, внося сумятицу и неразбериху; да, участвовал, но не более чем как зритель. Зато мы…». Дальше идёт такое, что становится совершенно очевидным, что роль Курчатова, Ванникова, Завенягина, Харитонова — и уж, тем паче, Берии — на фоне их свершений, так, проходной эпизод…»

Однако документы свидетельствуют об обратном: первые сведения о работе над ядерным оружием поступили к руководству НКВД осенью 1941 года из Лондона от наших разведчиков. Так, согласно сообщению от 25 сентября 1941 года «Вадим передаёт сообщение Листа о заседании уранового комитета, которое состоялось 16 сентября 1941 года. Заседание прошло под председательством «Патрона» (Хэнки). Урановая бомба может быть создана в течение двух лет, при условии, что контракт на проведение срочных работ в этом направлении будет заключён с корпорацией «Импириэл кемикл индастриз». Председатель вулвичского персонала Фергюссон заявил, что детонатор бомбы мог бы быть изготовлен через несколько месяцев».

Эта цитата из служебной записки сотрудника НКВД Елены Потаповой, отправленной руководству. «Вадим» — псевдоним резидента НКВД в Лондоне Анатолия Горского. «Лист» — псевдоним агента Джона Кэйгросса, сотрудника Форин офис, личного секретаря лорда Морриса Хэнки. НКВД и ГРУ получили ряд других сведений о работах в США и Англии по созданию ядерного оружия.