Всеволод Стратонов - По волнам жизни. Том 2

Правильно: 29 апреля 1922 г.

Б. Н. Одинцов описывает создание второй записки иначе: «Вечером, накануне дня заседания Совнаркома, состоялось совещание представителей московской и петроградской профессуры в квартире профессора П. А. Минакова [правильно: В. С. Гулевича]. В. Стратонов прочел свою записку. Автор, не стесняясь в выражениях, резко нападал на Луначарского, обличая его в полной неспособности руководить Комиссариатом просвещения. Для нас, петроградцев, было ясно, что москвичи попали в ловушку, подставленную им Рыковым. Мы допускали, что Рыков воспользовался случаем, чтобы сделать неприятность Луначарскому, внеся в Совнарком жалобу профессоров, но мы нисколько не сомневались, что в заседании Совнаркома никогда не осудят при нашем присутствии члена своего правительства. Мы были уверены, что нас пригласили, чтобы уличить нас в сопротивлении власти и пригрозить расправой за саботаж. Мы решительно отказались поддержать докладную записку Стратонова и всю ночь просидели за составлением нового доклада, в основу которого было положено описание тяжелого положения школ, лишенных учебных пособий, отопления, освещения и необходимого ремонта. После долгих споров нам удалось убедить Стратонова, что наша обязанность не искать виновных в развале школ, а настаивать на принятии энергичных мер для восстановления их нормальной деятельности. Мы не смогли убедить Стратонова не вносить в наш доклад пункт о неуместности рабфаков в стенах высших школ, что было большой ошибкой, так как вопрос о рабфаках был использован в заседании Совнаркома для обвинения профессуры в контрреволюционной деятельности» ( Одинцов Б. Н. Указ. соч. С. 215–216).

Неточность: в протоколе № 480 от 29 апреля 1922 г. указывается, что на заседании Совнаркома председательствовал Цюрупа и присутствовали: «к началу заседания — Склянский, Богданов, Фрумкин, Рыков, Белобородов, Швецов, Милютин, Курский, Сокольников, Луначарский, Гойхбарг, Соловьев, Бернштейн, Смольянинов, Яковлева, Николаев, Вельман, Яхонтов, Свидерский, Поляков; опоздали: Рузер, Шейнман, Яковенко, Каменский, Дзержинский, Шмидт В., Шмидт О., Закс, Хлоплянкин, Максимовский, Альский, Крумин, Ганецкий, Осинский, Фомин, Попов, Реске», т. е. 38 человек (ГАРФ. Ф. Р-130. Оп. 6. Д. 19. Л. 115).

Ср.: «С возражениями Тимирязеву выступил профессор Стратонов, укорявший своего противника в извращении фактов и доказывавший, что не профессора, а руководители рабфаков нарушают учебные занятия в высших школах. Они, пользуясь своим привилегированным положением, ведут себя вызывающе, не считаются с расписанием занятий по предметам высшей школы и требуют освобождения аудиторий в часы, когда им желательно. В качестве примера Стратонов привел случай, характеризующий поведение рабфаковцев: толпа молодежи ворвалась в аудиторию, где старик профессор читал лекцию, и потребовала, чтобы он немедленно „смылся“ со всеми своими слушателями; профессор отказался подчиниться требованию и был выведен силой. Стратонов, попав на свою излюбленную тему, долго доказывал вред рабфаков, не сознавая, что его речь дает прекрасный материал для обвинения профессуры в саботаже и отвлекает внимание от сути доклада…» ( Одинцов Б. Н. Указ. соч. С. 217).

Ср.: «Но поднялся Ф. Дзержинский и произнес громовую речь. Худой, в гимнастерке, подпоясанный широким поясом и в высоких сапогах, он резко отличался от своих коллег. С горящими безумием глазами он говорил громким голосом, выкрикивая отдельные слова, потрясая кулаками и грозя нам пальцем. Он говорил, что ему, как наркому внутренних дел, отличны известны все акты саботажа и контрреволюционной деятельности профессуры, которая не желает принять и подчиниться рабоче-крестьянской власти. Он обвинял профессоров, что они в своих действиях руководствуются идущими из‐за границы указаниями, но профессора напрасно думают, что они могут помешать победному шествию народной власти. Она сумеет справиться с непокорными профессорами, мечтающими о восстановлении старого строя. „Все нити готовящегося заговора в моих руках“, — закончил Дзержинский, вытягивая руки, как кучер с вожжами от тройки лошадей» (Там же. С. 217–218).

По «докладу Комиссии, образованной по предложению т. Цюрупы по вопросу об экономическом положении Высшей школы (Рыков)» — пятому вопросу повестки дня заседания Совнаркома, по которому «докладчиками» в его протоколе указаны «от преподавателей Высшей школы — Архангельский, Гулевич, Зернов, Одинцов, Стратонов, Костицын, Залуцкий (Главпрофобр), Тимирязев (Гос. Уч. Совет), Волгин (Гос. Уч. Совет)», — была вынесена следующая резолюция: «Принять предложение т. Рыкова, передав его на редакционное исправление Комиссии в составе тт. Луначарского, Курского и Яковлевой. Срок работы Комиссии — 3 дня» (ГАРФ. Ф. Р-130. Оп. 6. Д. 19. Л. 117). Но лишь 13 мая Совнарком принял к сведению «сообщение о подписании 10/V–22 г. пост[ановления] СНК от 29/IV об экономическом положении Высшей школы», которое гласило: