Ифа Эбби - Семь причин для жизни [Записки женщины-реаниматолога] [litres]

Я тогда еще работала «очень младшим» врачом в отделении нефрологии, а у Клэр был сложный комплекс болезней, и она оставалась у нас в стационаре более трех месяцев. Возле ее койки висела фотокарточка – она с друзьями в летнем саду: все смеются, потягивают игристый «Просекко» [29] Prosecco ( ит .) – итальянское игристое вино из одноименного сорта особо ароматного белого винограда. , сидя вокруг белого пластикового столика, и, похоже, собираются гулять до утра. Саму Клэр я на фотографии не узнала. Но заметив, как сильно каштановые корни ее стриженных до плеч волос контрастируют с их нынешней мертвенной белизной, я поняла, что когда-то она и правда была совсем другой. Следила за своей прической, а проснувшись поутру, заглядывала в гардероб и выбирала, что хочет надеть. Любила наслаждаться завтраком на кухне, но иногда, торопясь по делам, глотала кофе на бегу. Умела бегать. Теперь же тело ее выглядело так, словно принадлежало кому-то другому – человеку, проведшему на этой планете намного больше лет, чем пока прожила она. Долгая госпитализация украла у нее столько мышечной массы, что превратила в тростинку: бедра усохли, икры почти исчезли. Выбраться из постели стоило ей неимоверных усилий. Лично я не припомню, чтобы она когда-нибудь встала, сходила в туалет или села в кресло без посторонней помощи.

Помимо дежурных диалогов при обходе, мое ежедневное общение с Клэр во многом сводилось к тому, что я уговаривала ее активнее участвовать в процедурах по реабилитации и физиотерапии, а в целом – увереннее смотреть в будущее. Однажды медсестра в беседе со мной упомянула, что сегодня Клэр особенно замкнута и гораздо мрачнее обычного. По странному совпадению, тем утром я как раз выписала заказ на специальные ортопедические башмаки, которые, по мнению трудотерапевтов, могли помочь Клэр с реабилитацией. И когда пришла к ней с обходом, без всякой задней мысли сказала ей восторженным тоном:

– Я слышала, скоро вы начнете вставать и больше двигаться! И это очень кстати, ведь я только что заказала для вас пару отличных башмачков.

– Правда? – спросила она, приподняв голову над подушкой совсем чуть-чуть, лишь так, чтобы я заметила.

– О да, так что знайте: у вас теперь новые башмачки!

Прошло около недели, за которую я почти не вспоминала о том разговоре, пока однажды в обед не встретила в коридоре медсестру, которая с улыбкой сообщила мне: «Проведайте Клэр, она ждет вас и хочет что-то сказать!» Едва завидев меня, Клэр оживилась и задвигалась так энергично, как никогда прежде. Казалось, еще немного – и она превратится в ту женщину на фото у ее изголовья. Сидя на постели в своей розовой больничной пижаме, она протянула ко мне руки и дрожащим голоском произнесла:

– Я встала!

Она протянула ко мне руки и дрожащим голоском произнесла: «Я встала!» Я обняла ее, и мне показалось, будто я держу в руках какую-то очень хрупкую птицу.

Я обняла ее, и мне показалось, будто я держу в руках какую-то очень хрупкую птицу. Сама же я похожа на капризного малыша, который поймал котенка и хочет напоить его молоком, а взрослые испуганно кричат: «Только не сжимай его слишком крепко!» Я сказала, что страшно горжусь ее достижением, но еще большую гордость за это должна испытывать она сама. Не случись той волшебной минуты, я бы так никогда и не узнала, сколько счастья может принести мне новость о том, что Клэр наконец-то поднялась сама.

Очень жаль, но я не могу закончить эту историю словами о том, что Клэр постепенно окрепла и вернулась домой. Через несколько месяцев она умерла в больнице, так ни разу и не надев свои «башмачки». И до сих пор, вспоминая о ней, я не могу избавиться от оставшегося безответным вопроса: что же значило для нее мое сообщение: «У вас теперь новые башмачки»? Просьбу надеяться на будущее, которого у нее не было? Виновна ли я, хотя бы косвенно, в том, что зажгла в ней эту надежду? И если виновна – хорошо ли, что она так и не надела те башмаки?

Когда я говорю очередному пациенту: «Я думаю, с этим вы справитесь», – склоняет ли авторитет врача чашу весов в сторону надежды? Или я просто льщу себе, и вы легко можете подумать: «Ну вот, еще одна целительница с раздутым самомнением»? Но я и правда верю, что каждая крупица сил, которые понадобились Клэр, чтобы встать на ноги, исходила от нее же самой. Она сама отвечала за комбинирование усилий собственных мышц и мозга, необходимое, чтобы уверенно поставить ногу на холодный безучастный больничный пол – и переместить на нее вес своего тела. Меня же интересует иное: какую роль здесь сыграла я, зародив в ней надежду как активатор физической силы?