Игорь Рабинер - Герои не нашего времени. Харламов, Тарасов, Яшин, Бесков в рассказах родных, друзей и учеников

Спустя время все наладилось, и сейчас вроде нормально общаемся. Но осадок у Газзаева наверняка остался. Возможно, у него моя карьера в футболе могла по-другому пойти — он ведь человек слова. В «Динамо» же меня тренером не оставили. Ни Бескову это, видимо, не очень надо было, ни президенту Николаю Толстых. Кто знает, как бы моя тренерская карьера сложилась, реши я тогда поехать во Владикавказ? А так она не состоялась. Это жизнь. Я и в ЦСКА уходил, и в «Динамо». Ни там, ни там счастья не обрел. Счастье было только в «Спартаке» .

Капитанство в «Спартаке» Ринат Дасаев унаследовал от Олега Романцева. Лучший голкипер мира 1988 года вспоминает:

« Иногда предотвратить конфликтную ситуацию оказывалось невозможно. Скажем, в 82-м ехали мы на поезде после поражения в Минске, наше с Романцевым купе было, по-моему, прямо рядом с бесковским. И Константин Иванович сгоряча сказал: «Ну что это за капитан?»

Олег это услышал, обиделся и решил уйти из команды. Не стал приходить на тренировки — и все. Мы пытались его уговорить, но решение он уже принял. А Бесков тоже не стал его убеждать остаться ».

Вот как сам Романцев рассказывает об эпизоде, после которого, еще не доиграв даже до тридцати, принял моментальное решение об уходе и из «Спартака», и из футбола.

« В поезде из Минска возвращались, и я услышал собственными ушами, как Константин Иванович сказал: «Нам такой капитан не нужен». После этих слов для меня не было вопросов, оставаться или нет. Мы сидим в купе с Гавриловым, Дасаевым, Шавло, кто-то говорит: «Да мы не выйдем на следующую игру». Но я бы только их подвел, если бы заставил играть за себя и за того парня.

Сам чувствовал, что Бесков прав, что я не помощник ему. Раньше мог глотку за ребят перегрызть — а здесь понимаю, что нет, больше не могу. Причем знал, что они мне ни слова упрека не выскажут и будут за меня биться. Но я их слишком уважал, чтобы стать для всех обузой. Хоть по возрасту и мог продолжать играть.

На самом-то деле мне катастрофически — в хорошем смысле — повезло с людьми, которые меня окружали. Возьмем Константина Ивановича. Да, Бесков жесткий: кровища хлещет, синяк огромный, ногу подвернул… Забинтуют — и на поле! Однажды в Аргентине, как позже оказалось, у меня перелом случился. Говорю: «Очень болит!» Бесков: «Перебинтуй — и на второй тайм!» И я пошел.

Но как только печень хоть чуть-чуть начинает болеть (у Романцева с детства были проблемы с печенью. — Прим. И.Р.) … Он меня гонит с поля, я ему: «Ничего, Константин Иваныч, сейчас я постою минутку». — «Нет-нет, завтра на тренировку выйдешь, а сейчас — пройдись, подыши». Вот он меня и спас, думаю. Иначе я посадил бы печень — и все. Потому что один раз при этой болезни перебрал с нагрузками — потом месяц надо «откапываться».

Кто мне ближе по духу — Старостин или Бесков? Каждый в своем роде. Один — великолепный психолог, в общении очень приятный и мудрый человек. Второй — отличный тренер и довольно жесткий человек. То есть на поле я бы хотел быть с Бесковым, а в жизни — со Старостиным. Но, став тренером, я, конечно, стал лучше понимать Бескова.

Почему Валерия Николаевна Бескова позже говорила, что с Романцевым у нее нет никаких отношений? Думаю, что она, как любящая супруга, так и не смогла смириться с отставкой мужа. Кто бы ни пришел на место Константина Ивановича, вряд ли она стала бы поддерживать с этим человеком отношения.

Но кто-то же должен был стать старшим тренером «Спартака»! Им стал я, и Николай Петрович вызвал меня в Москву уже после того, как Бескова отправили в отставку. Так что совесть моя абсолютно чиста. Но Валерия Николаевна, с которой до того мы всегда были в довольно теплых отношениях, думаю, не простила бы никому прихода на место Константина Ивановича.

Когда я стал тренером, всегда пытался соединить все лучшее, что было в моделях Бескова и Лобановского, изумительную технико-тактическую работу Константина Ивановича с великолепной физической подготовкой Валерия Васильевича. Иногда это получалось лучше, иногда хуже, но стремился к этому всегда ».

После этих слов Романцева я вспомнил давний разговор с Александром Бубновым:

« Я играл меж двух огней. Многое из того, что запрещал Бесков, Лобановским разрешалось, и наоборот. К примеру, Лобановский поощрял тактику мелкого фола, которую Бесков отвергал напрочь. С другой стороны, тренер сборной исключил из ее арсенала «стеночки», которые у Бескова были основой атаки. Бесков не принимал и киевского прессинга ».