Дмитрий Медведев - Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939

Да, конечно, он становился пожилым человеком. Годы брали свое, но Черчилля еще рано было списывать со счетов. Его звездный час пока не настал. А казусы случались и с более молодыми депутатами, бывает.

Сказывалась и обычная усталость. Черчилль был слишком загружен в это время, как, впрочем, и в любое другое своей жизни. Он работал одновременно над несколькими литературными проектами, писал статьи сразу для нескольких изданий, был в курсе последних новостей международной и внутренней политики (причем большинство новостей он получал не из СМИ), постоянно готовился к выступлениям на заседаниях парламента или на прочих публичных мероприятиях.

Возьмем для примера один из самых спокойных (для Европы) периодов этого пятилетия — 1937 год. Всего за триста шестьдесят пять дней Черчиллем было написано шестьдесят четыре статьи — по одной статье меньше чем за шесть дней. Одновременно с этим он работал над четвертым томом «Мальборо» и издал один из лучших своих сборников — «Великие современники». Нельзя забывать и о деятельности в парламенте — Черчилль брал слово на двадцати девяти заседаниях палаты общин. Общий объем текстов его выступлений в парламенте за год составил свыше сорока двух тысяч слов. Поэтому прав был Мартин Гилберт, когда, описывая «пустынные» 1930-е годы, заявил, что хотя это и была пустыня, но «населенная пустыня» [2237] См.: Gilbert М. In Search of Churchill. P. 108. .

Работа — напряженная, иногда изматывающая, но всегда приносящая удовлетворение — стала одним из тех факторов, который помог Черчиллю не сломаться, не впасть в уныние, не опустить руки и не отказаться от борьбы. Благодаря работе он смог выстоять под прессом неблагоприятных обстоятельств, критических замечаний и враждебных мнений. Но после Мюнхена Черчилля вновь, как и в начале 1937 года, сковал призрак бессилия. На время он снова разуверился в силе речей и статей, исходящих от одиночки. Выступления «не обсуждаются и не находят отклика», — пессимистично констатировал он [2238] См.: Письмо Рубаю Джеймсу Минни от 12 ноября 1938 года. Documents. Vol. 13. P. 1273. , признаваясь друзьям о своем «крайне тяжелом душевном СОСТОЯНИИ» [2239] См.: Письмо Джону Дафо от 11 октября 1938 года. Ibid. Р. 1211. .

Но так же, как и два года назад, он справился со сковывающим его душу демоном. Выступая в палате общин через неделю после Хрустальной ночи, он постарался привести в чувство собравшихся депутатов, объяснив им, что «настал момент, когда все должны услышать звук набатного колокола и осознать, что он означает призыв к действию, а не похоронный звон по нашей стране и нашей репутации» [2240] См.: обсуждения в палате общин от 17 ноября 1938 года: «По повестке дня». Hansard. Series 5. Vol. 341. Col. 1145. .

Свою долю в титаническом самоконтроле и удивительной способности оставаться на плаву сыграла самоуверенность Черчилля, граничащая с манией величия. Однажды заметив, что «мания величия — это единственная форма здравого смысла и душевного равновесия» [2241] Цит. no: Langworth R.M. (ed.). Op. cit. P. 230; Halle K. Op. cit. P. 58. , он имел в виду спасительное воздействие самомнения; чем выше самомнение, тем меньше возможностей у критики проникнуть в ключевые области личности и разрушить ее. Свою лепту в сохранение настроя внесли и широкие массы. В течение трех месяцев после Мюнхенского сговора Черчилль получил несколько сотен писем поддержки от обычных людей, принадлежащих разным слоям и придерживающихся разных политических убеждений.

По своей природе Черчилль был склонен к конструктивным решениям, поэтому одними осуждениями правительства в 1930-е годы его деятельность не ограничивалась. Своей целью он поставил, используя все, что было в его силах, «побудить правительство начать широкую и чрезвычайную подготовку, рискуя даже вызвать тревогу во всем мире» [2242] См.: Черчилль У.С. Указ. соч. С. 105. . Раньше он достигал желаемого, проталкивая свои инициативы в кабинете министров. Теперь, лишенный административных рычагов оказания влияния на политическую действительность, он решил задействовать другое свое призвание — литературный труд.

Черчилль не зря на протяжении многих лет придавал столь огромное значение печатному слову. Как журналист и как историк он давно пришел к выводу, что если победы достигаются на полях сражений, то репутация создается на страницах газет и книг. Еще в годы Первой мировой войны он на собственном опыте убедился, какую роль играет пресса в формировании общественного мнения. Отбиваясь от обвинений насчет катастрофы в Дарданеллах, он обратит внимание специально сформированной комиссии, что благодаря правильному освещению в прессе сражений на Сомме, которые по своим потерям превосходили печально знаменитую военно-морскую операцию у турецкого побережья, они, тем не менее, превозносятся, как «длинная череда известных и памятных побед» [2243] См.: Gilbert М. Winston S. Churchill. Vol. IV. P. 10. .