Дмитрий Медведев - Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939

На закате жизни Шоу, к тому времени уже прекративший писать статьи, по просьбе главного редактора Sunday Dispatch Чарльза Ида (1903–1964) все-таки подготовил небольшое эссе о своем современнике. В этом очерке он назвал Черчилля «самым восхитительно талантливым министром». Он признал его удивительные способности, но указал также и на ограничения, повторив мысль из упоминаемого раньше письма: Черчилль слишком своеволен и свободолюбив, чтобы стать верным апологетом партийной системы. Шоу считал, что его постоянный оппонент смог бы реализовать себя гораздо полнее на посту мэра какого-нибудь «провинциального городка», где нет столь сильного гнета партийной дисциплины. И вообще, хотя Черчилль и посвятил свою жизнь политике, истинным его призванием является военное дело и литературная деятельность [1541] См.: Shaw G.B. Churchill the Man of Talent I Churchill by his Contemporaries. P. 318, 319. .

Черчилль в долгу не остался. Он не только обсуждал с Шоу литературу и дальнейшее развитие человечества, но и коснулся его личности в своем творчестве. В 1929 году в августовском номере Nash’s Magazine была опубликована статья под длинным названием: «Бернард Шоу: святой, мудрец и клоун, уважаемый, глубокий и неугомонный». Эта статья дважды переиздавалась: в одном из апрельских номеров Sunday Chronicle в 1930 году и в сентябрьском номере Cosmopolitan на следующий год. В 1937 году была подготовлена новая версия очерка об известном драматурге, которая появилась в одном из сентябрьских номеров Sunday Chronicle.

Какой же образ Шоу Черчилль решил оставить потомкам? В его представлении, Шоу как литератор занял место, «пустовавшее после Уайльда». Это был писатель с «более гибким мышлением, автор крепко построенных диалогов, задевающий более сложные темы в ходе плотно сбитых сюжетов, с более глубоким и более естественным пониманием мира». Главным же нововведением Шоу в драматургии стало использование в качестве основы для произведений не «взаимодействия персонажей или персонажа и обстоятельств», а «игры аргументов». «Его герои — за небольшим исключением — существовали ради реплик, а не для движения по сцене», — отмечал Черчилль [1542] См.: Черчилль У.С. Указ. соч. С. 44, 45. . Если говорить о социальном образе Шоу, то Черчилль считал его противником «искусственной морали», «ручного конформизма аристократии» и всего того, что «у Киплинга названо „разъевшей душой вещей“». «Когда Шоу наконец встал на ноги, то явился провозвестником бунта, разрушителем установившихся норм, веселым, вредным, буйным {81} 81 В одной из ранних версий вместо «веселый, вредный, буйный» стояло «веселый и неопрятный». озорником, который задавал Сфинксу самые неудобные вопросы» [1543] См.: Там же. С. 42; Churchill WS. Op. cit. P. 50, 430. .

Последняя характеристика Шоу интересна не только тем, что соотносится с самим Черчиллем. Бунтарство известного ирландца противопоставлено глубоко укоренившемуся британскому качеству, одному из столпов британского истеблишмента — претенциозности. «Вес и положение в британском обществе скорее зависят от манер, нежели от характера поведения», — объясняет немецкий писатель Эмиль Людвиг. Манеры являются «неписаным кодексом», они «компенсируют отсутствие ума, денег, знатности и скрывают немало безнравственных поступков, делая их невидимыми». Им придают в Британии «слишком большое значение». Отсюда знаменитые «ханжество и лицемерие, без которых немыслимо понимание английского характера» [1544] См.: Людвиг Э. Судьба короля Эдуарда. С. 125. .

Но в восстании Шоу против лукавства есть один нюанс. Как и борцы за свободу, которые после свержения тиранов сами становились кесарями, так и знаменитый драматург, выступив в крестовый поход против двуличия, тартюфизма, фарисейства, фальши и ханжества, в конце своей битвы превратился в лицемера. Словно молотом орудует Черчилль, когда всего одной фразой (появившейся, кстати, только в последней версии очерка) разбивает воздушные замки популярного острослова: «Есть люди, которые следуют в жизни тем принципам, которые проповедуют, но этого никак не скажешь о Бернарде Шоу» [1545] См.: Черчилль У.С. Указ. соч. С. 45; Churchill WS. Op. cit. P. 53, 430. . И дальше, развивая свою мысль, добавляет: «Шоу — и жадный капиталист, и искренний коммунист в одном лице» [1546] См.: Черчилль У.С. Указ. соч. С. 46. . Но и это еще не все. Бросившийся в бой с двуличием и напыщенностью, Шоу, по мнению Черчилля, не только сам превратился (хотя и в иной форме) в своих оппонентов, но и растерял в борьбе романтическое восприятие мира.