Дмитрий Медведев - Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939

Одновременно с анализом масштабных проблем войны и мира в эссе Черчилля встречаются и другие актуальные наблюдения. Взять, например, диалог с Дэвидом Ллойд Джорджем в начале и описание встречи с Клемансо дальше. Черчилль рисует контрастные образы двух премьеров. Один — в постели, получающий информацию из кипы официальных отчетов, которыми завалена вся спальня и которые содержат лишь обработанную, как правило, усеченную, нередко устаревшую, а порой и противоречивую информацию. Другой — лично объезжающий фронт, беседующий с военачальниками и получающий информацию из первых уст, подбадривающий бойцов своим присутствием.

Аналогично Ллойд Джорджу, Черчилль нередко знакомился с отчетами в первой половине дня, не вылезая из постели, но метод Клемансо с прямым доступом к информации ему, разумеется, был ближе. И тот контраст, который Черчилль создает между двумя политиками, более чем нагляден и показателен. Если Тигр предстает энергичным главой правительства, владеющим всей необходимой информацией, то Ллойд Джордж завален таким объемом письменных донесений и формализованных отчетов [663] См.: Churchill TVS. A Day with Clemenceau / Thoughts and Adventures. P. 177. , что для прояснения ситуации вынужден просить своего подчиненного отправиться во Францию и доложить об обстановке.

Это было в характере Черчилля: не лениться прибыть на место событий и лично разобраться, в чем дело. Возглавляя Адмиралтейство в течение трех лет, восемь месяцев он проведет на борту яхты «Чародейка», объезжая многочисленные военно-морские базы, доки и верфи. Черчилля часто можно было видеть на фронте в годы Первой мировой войны, он неоднократно посещал Ближний Восток во время руководства Министерством по делам колоний, он снова начал инспектировать военно-морские объекты, когда вернулся в Адмиралтейство в 1939-м, а в годы премьерства он станет одним из самых путешествующих государственных деятелей такого уровня времен Второй мировой.

Отдельное внимание привлекают заметки Черчилля относительно предвоенной карьеры Клемансо. Он очень колоритно изображает французский парламент конца XIX и начала XX века с его «суматошной, яростной, ядовитой жизнью, которая протекает в атмосфере сменяющих друг друга скандалов, мошенничеств, разоблачений, лжесвидетельств, подлогов, убийств, заговоров, интриг, личных амбиций, отмщений, жульничества и надувательства». И хотя это было «ужасное собрание, слегка цивилизованное, набитое взрывчаткой и напичканное электрическими проводами под напряжением», Черчиллю импонировало наличие в нем простора для актерской пантомимы. Он изображал депутатов, как актеров на сцене национальной и мировой политики, указывая, что эти «актеры были людьми высокого таланта, людьми умными и красноречивыми, людьми с репутацией и властью, людьми, проповедующими благородные чувства, людьми, которые жили на глазах общественности, управляя армиями, дипломатами и финансами» [664] См.: Черчилль У.С. Указ. соч. С. 253. .

На примере Клемансо Черчилль лишний раз убедился в правильности своей точки зрения, что обитателям политического Олимпа присущ актерский талант, который является необходимой составляющей политического успеха. Сумевший раскрыть в себе актерские способности может многого добиться. Причем речь здесь идет не о лицедействе и притворстве, а о способностях управлять своими эмоциями, достигая в общении и поведении максимальной убедительности. Лучше всего это проявляется в главном оружии политика, к которому так часто обращался Клемансо и которое с успехом использовал сам Черчилль, — публичных выступлениях. Рисуя портрет французского премьера, Черчилль не мог не раскрыть и эту составляющую его образа. «Он переходил от одного края трибуны к другому и бросал резкие, как музыкальное стаккато, предложения, так, как будто эти мысли только что пришли ему в голову. Он напоминал разгуливающего по клетке взад и вперед зверя, который рычит и пожирает публику глазами. С рычанием и ворчанием этот свирепый, старый бесстрашный хищник вышел на охоту» [665] Там же. С. 259. . Читая эти строки, как и другие, о том, что критическое положение не требовало для объяснения ситуации «языковых изысков, красноречия и аргументов», невольно вспоминаются слова Джона Морли, которые тот часто любил повторять: «В выступлении задействованы три составляющие: кто говорит, как говорит и что говорит, причем последнее значит меньше всего» [666] Цит. по: записи в дневнике Рандольфа Спенсера Черчилля от 12 августа 1929 года. Documents. Vol. 12. P. 47. .