Майкл Азеррад - Come as you are - история Nirvana, рассказанная Куртом Кобейном и записанная Майклом Азеррадом [litres]

Когда полицейский пробрался в толпу, чтобы вытащить коренастого нарушителя, люди начали скандировать: «Пошел ты! Пошел ты!», указывая на полицейского, пока тот не сдался и не ушел. Курту бы это понравилось.

Приступив к написанию этой книги, я сказал бабушке, что пишу биографию рок-группы. Первое, о чем она она спросила меня, было: «Они употребляют наркотики?» Я должен был ответить, что да, я был почти уверен, что один из них точно это делал. «Но это не делает его плохим человеком», – сказал я ей. Многим эту концепцию трудно понять. Но Курт был действительно хорошим человеком. Он мог быть нервным, капризным и упрямым, но эти недостатки затмевались его лучшими качествами. Некрологи и другие репортажи в прессе были посвящены «измученному мятежнику» и «беспокойному голосу поколения». В смерти, как и в жизни, мало кто просто говорил о Курте как о реальном человеке. О том самом Курте Кобейне, которого я знал.

При росте пять футов семь дюймов и весе 125 фунтов, Курт был хрупким и болезненно худым; под своим обычным кардиганом и рваными джинсами он носил еще несколько слоев одежды, чтобы казаться немного более солидным. Цвет его лица часто был плохим, что объяснялось как недостатком солнца и строгой диетой из замороженных обедов, так и приемом лекарств. Было удивительно, что такое нематериальное тело могло издавать такой душераздирающий звук, точно так же, как удивительно то, что крошечный восьмифунтовый ребенок может издавать такой пронзительный вопль.

Он уже несколько раз убеждался в том, что этот хрупкий каркас может выдержать многое, но то, что мучило Курта, было не просто чем-то физическим. Весь этот талант и харизма, упакованные в такой хрупкий маленький корпус, напомнили Роберту Фриппу описание Джими Хендрикса как тонкого провода с слишком большим током, проходящим через него. Это была ужасная, невысказанная часть общей мудрости среди близких друзей и поклонников – Курт был в этом мире ненадолго. Каждая минута, проведенная с ним, была драгоценна.

Всем было хорошо известно, что слава не очень-то ладит с Куртом Кобейном. На то было много веских причин, и не только потому, что он был застенчивым человеком. Курту нужно было следить за каждым аспектом Nirvana. Если футболки не совсем удавались, это резало его по живому; его репутация музыканта висела на каждом кадре каждого из клипов, сделанного группой, и не потому, что он был помешан на контроле, а потому, что его искусство было всей его жизнью. Это было очевидно для любого, кто слышал, действительно слышал музыку. Курт мог наблюдать за своей карьерой в течение долгого времени, вероятно, дольше, чем он думал, но ко времени In Utero Nirvana определенно зашла слишком далеко.

Одним из аспектов, за которым Курт тщетно пытался следить, была пресса. Понимая, что интервью – это еще одна грань его искусства, и попросту травмированный обвинениями Vanity Fair, Курт был сверхчувствителен к своим изображениям в средствах массовой информации. Малейший нюанс мог вызвать у него приступ паники. Однажды он позвонил мне рано утром, умоляя убрать кое-что из этой книги.

– Если ты будешь продолжать в том же духе, – сказал он, – я могу просто снести себе голову.

Это был список из пятидесяти его любимых альбомов.

Курт постоянно жаловался на то, что СМИ лезут в его личную жизнь, но, к сожалению, часто болезненная (хотя и не всегда правдивая) откровенность его музыки распространялась и на его стиль интервью. Казалось, что он не был знаком с фразой «Без комментариев». Он отвечал на все вопросы, которые я задавал ему по поводу этой книги, и откровенно говорил мне вещи, которые я должен был просить его убрать из записей.

Но личная жизнь была не единственной жертвой знаменитости Курта. Будучи иконоборцем, Курт не мог не столкнуться с еще одним стереотипом успеха – он потерял контакт с большинством людей, с которыми имел дело. Ни у кого из его друзей не было денег; вся их творческая и общественная жизнь, даже мода на гранж (оксюморон, если таковой вообще существовал), была основана на бедности. Курт знал, что богатство отдаляет его от старых приятелей и искажает их отношения. Когда зимой 93—94-го он купил «Лексус», давление со стороны сверстников заставило его вернуть машину и придерживаться своего верного старого серого «Вольво» с одной лысой шиной.

Действительно, дружба – одна из причин, по которой Курт остался в группе. Крист и Дэйв были самыми лучшими, самыми преданными друзьями, которые у него остались. И он не мог отрицать силу музыки, которую они создавали вместе.