Владимир Широков - Строки, обагренные кровью

2 июля 1912 года возбужденные матросы окружили здание Севастопольского военно-морского суда, где слушалось дело по обвинению матросов линкора «Иоанн Златоуст» в подготовке восстания на Черноморском флоте. В третьем часу ночи председательствующий объявил приговор: одиннадцать человек — к расстрелу, пять — к различным срокам каторжных работ. Подсудимые встретили приговор спокойно. Начальник караула просил:

— Господин председатель, на улице возбуждение, разрешите до утра оставить заключенных в камерах здания суда.

В эту ночь осужденные провели совещание.

— Всех нас казнить не посмеют, — говорил Зеленин. — Слышите, как волнуется людское море. Побоятся палачи.

Через несколько дней стало известно: восемь моряков получили высочайшее «помилование» — бессрочную каторгу.

На рассвете 10 июля трое из приговоренных — Зеленин, Карпишин и Силяков были расстреляны.

Однако расправа над экипажем линкора «Иоанн Златоуст» не остановила моряков. Руководство восстанием перешло к экипажу крейсера «Память Меркурия». Руководитель революционной группы моряков крейсера Тимофей Доля так и сказал после суда товарищам: «Вот теперь мы должны собраться и устроить бунт».

Расправа над товарищами не запугала революционно настроенных моряков.

Уже накануне казни моряков ее возможным исполнителям матросы разослали письма. Так, командир Севастопольского флотского экипажа, куда были списаны И. Зеленин и его друзья, получил такое письмо: «Не забывайте, в каком веке вы живете. Мы вас всех начнем стрелять, которые нас душат… потому что чаша терпения переполнилась…»

На следующий же день после казни Зеленина, Карпишина и Силякова матрос Полонский совершил покушение на штабс-капитана Витковского, командовавшего расстрелом, и ранил его.

На очередной сходке моряки вновь разработали план восстания с расчетом начать его в конце июля во время стоянки эскадры в Новороссийске. К восстанию были готовы команды линкоров «Евстафий», «Пантелеймон», «Синоп», «Три святителя», крейсеров «Память Меркурия», «Кагул» и транспорта «Кронштадт», а также многие моряки Севастопольского и Одесского флотских полуэкипажей.

Однако царская охранка не дремала. Ей вновь удалось предупредить восстание. Вечером 26 июля 1912 года по доносу провокатора был арестован 21 человек. В последующие дни с судов Черноморского флота списали еще 400 человек «подозрительных».

Царское правительство жестоко расправилось с арестованными. В октябре 1912 года 139 моряков были преданы военно-морскому суду, 11 из них были расстреляны, 6 человек сосланы на вечную каторгу, остальные — на различные сроки каторжных работ.

Но революционное пламя на Черноморском флоте царизму погасить не удалось.

В. ШИРОКОВ.

Дорогая Шурочка!

Кажется, последнее мое письмо это будет. Жизнь моя должна смениться небытием. Революция гибнет — Да здравствует революция! Действую партизанскими отрядами.

Деточка, боритесь с жизнью! Теперь уже крепко целую.

19 апреля, Крым.

Дорогая мама!

Ее знаю, придется ли Вас увидеть. Жизнь полна тревог и беспокойства.

19 апреля.

Записка В. А. Басенко.

В большом зале Морского собрания, забитом до отказа матросами, солдатами и рабочими, обсуждалась судьба Республики Тавриды. От махорки и пота человеческих тел не продохнуть. Один за другим выступают делегаты Севастопольского Совета, ревкома, Военно-морского комиссариата республики, матросы.

— Товарищи, всего месяц назад образована Республика Тавриды, — говорил председатель областного Военно-революционного комитета Ю. П. Гавен. — Правительство республики рассчитывало, что немцы не посмеют нарушить мирный договор. Однако оно с первых же дней уделяло внимание вопросам повышения обороноспособности полуострова. Сделано все возможное. Но силы наши невелики. Отстоять Крым мы не сможем, удержать же врага до эвакуации флота должны…