Александр Штейн - И не только о нем...

Уже через несколько месяцев после того, как Збарский начал свою работу по хлороформу во Всеволодо-Вильве, он стал получать письма от Льва Яковлевича Карпова, который был директором Бондюжских заводов акционерного товарищества Ушковых. Огромный химический завод, один из первых в России, находился возле пристани на Каме с поэтическим названием «Тихие Горы». Лев Яковлевич, уважая, любя и, главное, ценя Збарского, многократно писал ему, настойчиво приглашая его туда, в Тихие Горы, на химические заводы. Само собою разумеется, Бориса Ильича прельщала перспектива совместной работы с Карповым. Он любил его талант, любил его как инженера и как ученого. Поле деятельности в Тихих Горах будет для Бориса Ильича более широкое и неизмеримо интереснее: Карпов предлагал Збарскому взять на себя руководство главной аналитической лабораторией заводов.

В этой лаборатории когда-то работал Дмитрий Иванович Менделеев. Тот самый великий Менделеев!

Збарский поехал в Тихие Горы.

Карпов искренне, от всей души радовался триумфу Бориса Ильича и сообщил ему, что постройка хлороформенного завода уже идет полным ходом.

От встречи с Карповым осталось чарующее впечатление. Они провели много часов в утоляющих ум и сердце беседах, то и дело переходя от научных проблем к политическим и от политических к научным.

Збарский покинул Тихие Горы с уже сложившимся решением — перейти сюда немедленно.

С волнением вспоминает Борис Ильич проводы, устроенные ему в имении и на обоих заводах. Рабочие и служащие сложились и преподнесли ему дорогой подарок — серебряные часы и серебряный портсигар. Собирали деньги, как он потом узнал, буквально по копейкам. На портсигаре и часах выгравированы были трогательные надписи… Подарки вручили дети рабочих, вместе с наивным и милым стихотворением, после чего все торжественно снялись большой группой. В центре ее был Борис Ильич.

Провожали его так же дружно на вокзале, и среди провожающих был здесь священник, которому Борис Ильич положил пятьдесят рублей в месяц. Борис Ильич пишет:

«Растроган был до слез буквально и Борис Леонидович Пастернак, он ехал с нами в поезде до Перми, а оттуда уехал в Москву».

…Постройка хлороформенного завода шла поистине в бешеных темпах — фронт ждал хлороформ.

Карпов и Збарский дали в Москву телеграмму и вслед за нею послали подробные чертежи аппаратуры, необходимой для производства хлороформа. В ответ Москва сообщила: почти все это оборудование можно найти готовым в Москве, из эвакуированного с Запада, в пору австро-германского наступления, имущества. Збарскому предлагалось для отбора выехать в Москву, что он тотчас же и сделал — ждать нельзя было ни минуты.

Можно вообразить и негодование, и одновременно радость ученого — в Москве, на Ходынском поле, под открытым небом, беспорядочно и хаотически сваленные, лежали в невероятном количестве приборы и аппараты, в которых до крайности нуждались Тихие Горы…

За несколько дней Борис Ильич отобрал нужную аппаратуру, сделав все необходимое, чтобы все это было погружено и отправлено туда, на Каму…

СЕМЬЯ ЛЕОНИДА ОСИПОВИЧА ПАСТЕРНАКА жила летом на даче в Молодях, близ станции Столбовой по Московско-Курской дороге.

В автобиографическом очерке «Люди и положения» Борис Леонидович пишет, что в доме, где жили его родители близ станции Столбовой, «по преданию, казаки нашей отступающей армии отстреливались от наседавших передовых частей Наполеона. В глубине парка, сливавшегося с кладбищем, зарастали и приходили в ветхость их могилы». Здесь, в течение двух или трех летних месяцев, он написал стихотворения своей первой книги, она называлась, по признанию поэта, «до глупости притязательно «Близнец в тучах», из подражания космологическим мудреностям, которыми отличались книжные заглавия символистов и названия их издательств».

Леонид Осипович Пастернак ко времени знакомства с ним Бориса Ильича уже был знаменитым художником. Широко известны были многие его картины, в том числе «Письмо с родины», «Хор слепых девочек на молитве», иллюстрации к произведениям Лермонтова и Толстого. Рисовал семью Льва Николаевича и его самого…

С 1894 года преподавал живопись в Училище живописи, ваяния и зодчества, с 1908 года стал академиком Академии художеств.

Узнав о приезде в Москву Збарского, Борис Леонидович настойчиво потребовал, чтобы Збарский провел хоть денек с его родителями. Борис Ильич провел там два дня, как он вспоминает, «в милой и дорогой для меня семье Пастернаков». Леонид Осипович с великим удовольствием знакомил его со своими работами, Збарский ему понравился, и к тому же он любил сына и друг сына был его другом. «С его женой и дочерьми я точно так же близко сошелся, и мне жалко было расставаться с ними. Днем, когда я сидел на веранде и писал письмо Фанни, Леонид Осипович сделал мне исключительно приятный сюрприз. Он просил меня попозировать, в то время как я пишу письмо, и тут же, тушью, нарисовал мой портрет и преподнес мне его со своим автографом, я был в восторге и до сих пор храню его».