Юрий Поляков - Селфи с музой. Рассказы о писательстве

Не вдаваясь в подробности (читатель сам найдёт их в повести), скажу лишь, что очнувшаяся от разрушительного морока держава обрела с моей помощью новый герб: орла, держащего в лапах серп и молот, причём головы имперской птицы смотрят не в разные стороны, как прежде, а друг на друга неявной симпатией. Напомню, вещь была начата в конце 1991 года, когда всё советское высмеивалось и выкорчёвывалось из сознания. Не случайно с особым сарказмом я описывал садово-огородное возмездие, настигшее в «Демгородке» либеральных журналистов и деятелей культуры. По аналогии со знаменитой кинореконструкцией событий Октября 1917-го, сделанной Сергеем Эйзенштейном к 10-летию революции, я заставил врагоугодников и отчизнопродавцев играть на самодеятельной сцене «Демгородка» сочинённую ими же пьесу «Всплытие», прославляя воцарение адмирала Рыка. Да-да, воцарение, ведь ему для легитимности за океаном нашли невесту-рюриковну – Джессику Синеусофф. В ту пору я зачитывался Львом Гумилёвым и позаимствовал у него некоторые исторические версии: Синеус, как известно, брат легендарного Рюрика.

В апреле 1992-го я опубликовал первый фрагмент повести в «Московском комсомольце» и весь 1993-й печатал куски «Демгородка» в изданиях различного направления: в «Гражданине России», «Собеседнике», «Дне», в созданном Юлианом Семёновым еженедельнике «Совершенно секретно», в «Новой газете», в ту пору вполне полифоничной. Поначалу я собирался отдать новую повесть, как и все предыдущие, в «Юность». Но к тому времени, когда текст был закончен, в журнале случился переворот: Андрея Дементьева свергли редакционные либералы. Возглавил заговор (тоже примета времени) не какой-то вернувшийся диссидент или узник совести, а комсомольский журналист Виктор Липатов, который семью годами раньше опубликовал в «Комсомолке» разгромную рецензию на мою повесть «ЧП районного масштаба». Обговаривая условия почётного ухода, Дементьев рекомендовал на место главного редактора меня, что было вполне логично: я был одним из самых известных (в своём поколении) авторов «Юности», членом редколлегии, имел опыт руководства литературным изданием «Московский литератор». Но у меня имелся непростительный недостаток: я не скрывал своих патриотических взглядов и к тому же подкачал в «пятом пункте»: быть русским в те годы считалось неинтеллигентно… Впрочем, сейчас тоже. Забавно, но в 1984 году меня не взяли на должность заведующего редакцией поэзии в издательство «Молодая гвардия», наоборот, заподозрили в принадлежности к некоренной нации.

В апреле или мае 1993-го я отдал повесть в «Смену», где сам немного поработал в 1984 году, но вскоре ушёл, повздорив с главным редактором Альбертом Лихановым. Если говорить без обиняков, дело было так: выпив лишнего, я сказал ему, что нельзя использовать комсомольский журнал как вотчину, а сотрудников как крепостных. К сожалению, в пылу я оснастил свою мысль некоторыми нецензурными излишествами. Он сразу побежал в ЦК, требуя кары на мою голову. Но там лишь тихо порадовались: наконец хоть кто-то выдал в лицо этому влиятельному литературному бурбону то, что другие давно хотели сказать и не решались.

– Молодец! – похвалил на прощание, сначала для порядка пропесочив, заведующий отделом пропаганды и агитации ЦК ВЛКСМ Владимир Егоров.

В 1993-м «Смену» возглавлял Михаил Кизилов – его я хорошо знал по ЦК ВЛКСМ, где он вёл творческую молодёжь, в основном литераторов, так как сам был не чужд изящной словесности. Познакомились мы ещё в 1979 году на седьмом Всесоюзном совещании молодых писателей. Он был из новой генерации функционеров, с широкими взглядами, без предубеждений, с коммерческой жилкой, очень пригодившейся ему, когда всё рухнуло. В литературном поколении, следовавшем за нами, в ту пору дебютировала очень талантливая поэтесса Екатерина Горбовская. Она никакого отношения к Глебу Горбовскому не имела и позже эмигрировала в Великобританию. Кажется, вышла замуж, о чём и грезила в своих стихах. Опережая приход в литературу концептуалистов, Катя писала ироническую женскую лирику:

И вот мне позвонил завсектором ЦК ВЛКСМ Миша Кизилов и взмолился:

– Юра, у Кати готовится первая книжка. Но нет «паровозов». Одна любовь-морковь. Выручи, напиши парочку!

– Миш, я бы с радостью помог, но у меня самого с этим проблемы. Попроси Вовку Шлёнского, он тебе за ночь дюжину нахреначит.