Лара Прескотт - Секреты, которые мы храним. Три женщины, изменившие судьбу «Доктора Живаго»

Когда мы спросили Сэлли, можно ли привести наших молодых людей, та ответила, что мероприятие исключительно для женщин.

– Без мужчин все будет более цивилизованно, – заметила она со смехом.

На это мероприятие каждая из нас надела свой лучший наряд. Некоторые даже купили новые платья в Garfinckel’s.

– Это все-таки приглашение домой к Сэлли Форрестер, – заметила Джуди. – Там не стоит появляться в копии платья Dior прошлогодней коллекции. А новое платье можно будет надеть еще и на новогоднюю вечеринку.

Каждая из нас приехала не на общественном транспорте, а на такси. Шел снег, и все хотели прибыть на мероприятие так, чтобы ресницы и помада на губах были в идеальном состоянии. Мы поднялись по лестнице на второй этаж и услышали музыку, раздававшуюся из-за двери квартиры Сэлли.

– Сэм Кук? – высказала догадку Гейл.

Мы не успели постучать, как Сэлли распахнула дверь. На ней было платье из сатина золотого цвета и пояс с кисточками.

– Проходите! – воскликнула она и двинулась внутрь квартиры, покачиваясь на высоких каблуках, нетвердо стоящих на толстом розовом ковре. Мы проследовали вслед за ней.

На Ирине была изумрудно-зеленая юбка и пиджак-болеро. Мы поздравили ее с днем рождения и преподнесли свои скромные подарки.

Сэлли исчезла на кухне, и Ирина жестом пригласила нас присесть на белый кожаный диван. Чтобы не сидеть в неловком молчании, мы стали задавать вопросы об обстановке квартиры. Так как хозяйка была на кухне, на вопросы отвечала Ирина.

– Как она нашла это место? – спросила Норма. – Это изумительный район.

– Увидела объявление о сдаче квартиры в Post.

– А откуда эти канделябры? – поинтересовалась Линда.

– Точно не знаю, но, кажется, достались по наследству.

– А это настоящий Пикассо? – спросила Джуди.

– Нет, репродукция работы из Национальной галереи.

– А что тебе на день рождения подарил Тедди? – задала вопрос Гейл.

– Он сказал, чтобы я выбрала себе что-нибудь в Rizik’s, – Ирина поправила пиджак-болеро. – Мы сегодня с Сэлли уже сходили и купили.

Сэлли вышла с кухни со стеклянной чашей, в которой был пунш точно такого же цвета, как и ее розовый ковер.

– Ей идет это болеро, не правда ли? – произнесла она.

Мы дружно кивнули.

Выпив по два бокала пунша, мы перешли к длинному столу. Перед каждой тарелкой стояла карточка с именем гостьи, писанным изящным почерком, а сложенные белоснежные салфетки напоминали цветы каллы.

– Вот это да! – изумилась Норма.

После ужина нам предложили шоколадный торт, небольшие подарки и пунш. Потом мы отправились по домам, размышляя о том, что мероприятие было даже слишком красивым и хорошо обставленным для дня рождения, а также о том, что Сэлли умеет устраивать приемы.

Теперь некоторые могут с этим не согласиться, но тогда у нас не было никаких подозрений по поводу Сэлли. Конечно, она была гиперсексуальной, что мужчины неоднократно комментировали, но все ее уважали. Сэлли никогда не просила прощения, не говорила «Пожалуйста» и «Да я просто так подумала». Сэлли разговаривала так, как говорят мужчины, и все слушали то, что она хочет сказать. Более того, некоторые из нас ее до смерти боялись. Можно было бы подумать, что причина ее силы и власти крылась в натянутости юбки на бедрах, но истинная причина ее уверенности в себе заключалась в том, что она не принимала роль, которую ей хотели навязать мужчины.

Мужчины могли считать, что она – красивая кукла, которой стоит помалкивать, но по этому поводу Сэлли придерживалась совершенно иного мнения.

Гораздо позже, когда ее фамилию вычеркнули из всех рабочих записок, отчетов и списков, мы пытались вспомнить, давала ли она нам повод задуматься о том, кем на самом деле она являлась. Но полная картина того, кем на самом деле была Сэлли, сложилась у нас гораздо позднее.

Прошла неделя. Потом месяц. Потом два. Были приняты решения по поводу нашей с Тедди свадьбы – мы должны были жениться в октябре в церкви св. Стефана. Небольшой торжественный прием должен был пройти в клубе Chevy Chase Country. После этого мое прикрытие становилось всей моей жизнью.

За все это должны были заплатить родители Тедди, но мама настояла на том, что возьмет на себя цветы, торт и мое платье. Еще до нашей помолвки она купила материал цвета слоновой кости, сатин и кружево.

На следующий день после того, как Тедди сделал мне предложение, она обмерила меня, пока я стояла у плиты и готовила завтрак. Платье, которое она называла своим грандиозным творением, к февралю было уже наполовину готово. В марте она перестала шить платье и пожаловалась мне на то, что ей придется снова начинать все с начала, если я не наберу килограмм семь, на которые похудела с января. Я сказала ей, что она все выдумывает, ну, может, я и потеряла три из-за расстройства желудка. Именно этим я объясняла то, что после ужина с Сэлли я неделю не вылезала из кровати.