Лара Прескотт - Секреты, которые мы храним. Три женщины, изменившие судьбу «Доктора Живаго»

Потом, когда один из них вышел из комнаты с ящиком документов и приказал остальным забирать все, что имеет отношение к делу, мой младший, Митя, вышел на балкон, на котором держал ежа. Он спрятал его под свитер, словно незваные гости могли забрать его маленького питомца. Один из мужчин, тот, который чуть позже лапал мою попу, подсаживая в «воронок», положил ладонь на Митину голову и сказал ему, что он – хороший мальчик. Мой послушный Митя оттолкнул его руку и ушел в спальню, которую делил со своей сестрой.

В то время, когда мужчины вошли в квартиру, моя мама была в ванной. Она вышла в халате, ее лицо порозовело, а волосы были мокрыми.

– Я же тебе говорила, что все так и будет. Я предупреждала о том, что они придут.

Мужчины просматривали письма, которые мне писал Борис, мои записи, вырезки из журналов и газет, книги, списки покупок, сделанные перед походом в магазин.

– Ольга, я говорила, что из-за него у тебя будут одни проблемы.

Прежде чем я успела что-то ответить матери, один из мужчин взял меня за руку – взял не как пришедший арестовать меня человек, а скорее как любовник, – и, дыша мне в ухо, тихо сказал, что нам пора идти.

Я замерла. К реальности меня вернул плач детей. Дверь за нами захлопнулась, но их крики и плач стали только громче.

Машина два раза повернула налево, потом направо. Потом еще раз направо. Мне не надо было смотреть в окно, чтобы понять, куда меня везут. Я сказала одному из мужчин, пахнувшему капустой и жареным луком, что мне дурно, и он приоткрыл окно машины. Несмотря на поток свежего воздуха, мне не становилось лучше, и, когда в окне появилось большое желтое здание, рвотные позывы стали еще сильнее.

Еще ребенком меня научили задерживать дыхание и ни о чем не думать, проходя мимо здания на Лубянке. Говорили, что на Лубянке умеют читать антисоветские мысли. В то время я и понятия не имела, что такое антисоветские мысли.

Машина сделала круг на площади вокруг памятника и через ворота въехала во внутренний двор. Я почувствовала привкус желчи во рту и быстро сглотнула. Сидевшие со мной рядом мужчины отодвинулись от меня как можно дальше.

– Какое самое высокое здание в Москве? – спросил пахнувший луком и капустой оперативник, открывая дверцу. Я не смогла сдержаться, наклонилась, и меня вырвало на булыжники внутреннего двора яичницей, которую я съела за завтраком. Струя рвоты чуть было не попала на его нечищеные ботинки. «Конечно, это Лубянка. Говорят, что из ее подвалов можно увидеть всю Сибирь».

Второй мужчина рассмеялся и потушил сигарету о подошву ботинка.

Я два раза сплюнула и вытерла рот тыльной частью ладони.

Войдя в большое здание желтого цвета, мужчины в черном передали меня двум женщинам в форме, предварительно посмотрев на меня так, будто я должна была быть благодарна за то, что не они будут отводить меня в камеру. Крупная женщина с еле заметными усиками на верхней губе сидела на деревянном стуле в углу, а женщина поменьше ростом попросила меня раздеться, таким мягким голосом, каким обращаются к ребенку с просьбой сходить в туалет. Я сняла пиджак, платье, обувь и встала перед ними в нижнем белье телесного цвета. Женщина небольшого роста внимательно рассмотрела мои кольца и часы. Она бросила часы и кольца в металлический ящик со звуком, отразившимся эхом от бетонных стен, и жестом приказала мне снять бюстгальтер. Я отказалась, скрестив руки на груди.

– Лифчик остается у нас, – произнесла сидевшая на синем стуле женщина. Это были ее первые обращенные ко мне слова. – Чтобы ты не повесилась в камере.

Я сняла бюстгальтер, и холодный воздух ударил мне в грудь. Они внимательно и критично осмотрели мое тело. Даже в таких ситуациях женщины оценивают друг друга.

– Ты беременна? – Спросила крупная женщина.

– Да, – ответила я, в первый раз признав вслух, что это так.

Последний раз мы с Борисом занимались любовью спустя неделю после того, как он в третий раз пытался со мной расстаться.

– Все кончено, – сказал он, – мы должны это прекратить.

Я была причиной его боли. Я разрушала его семью. Он сказал мне все это, когда мы шли по переулку в районе Арбата. Я упала рядом со входом в булочную, он попытался помочь мне встать на ноги, но я закричала, чтобы он меня не трогал и оставил в покое. Прохожие останавливались и смотрели на эту сцену.

Спустя неделю Борис пришел ко мне домой. Он принес подарок – роскошное японское платье, которое сестры купили ему в Лондоне.

– Примерь его, – умолял он.