Максим Баженов - Мой учитель Филби

По воспоминаниям Руфины, Ким был в повседневной жизни на редкость интеллигентным, скромным, добрым и отзывчивым человеком, абсолютно чуждым тщеславию или честолюбию. Я могу подтвердить это на все сто, исходя из своего опыта общения с ним.

Мне, конечно, могут возразить. Дескать, но ведь он – служивший еще Сталину несгибаемый борец за дело коммунизма, легендарный разведчик с железными нервами, которому удалось невозможное – пробиться в высшее руководство вражеской разведки. Сочетается ли такое? Да, вполне может, если перед нами по-настоящему многогранная личность, могучая, волевая, человечная и в то же время в высочайшей степени цельная.

Цельность, мне кажется, это ключевое понятие для разгадки феномена Филби. Без каких-либо претензий на окончательное слово в попытках определить историческую роль его личности, продолжающихся уже десятилетия, постараюсь все же объяснить, что имею в виду.

С обложки английского издания книги «Моя тайная война» бросается в глаза вопрос: «Циничный предатель или человек убеждений?» Вопрос этот отражает полярные трактовки личности Кима Филби. За первой его половиной стоит уязвленный британский истеблишмент, который до сих пор не может до конца осознать, как же такое могло случиться, что один из них – или несколько, если говорить обо всей знаменитой «кембриджской пятерке» – предал их интересы, школьные и университетские связи ради службы Советскому Союзу? Отсюда растут всякие страхи относительно существования еще и «оксфордской пятерки», преувеличение степени влияния советской, а ныне и российской разведки на политическую жизнь Великобритании, до сих пор не прекращающиеся поиски скелетов в шкафу, вплоть до высших эшелонов Уайтхолла.

Давайте разберемся, кого и что предал Филби. Даже британские историографы разведки вынуждены признать, что в результате его деятельности не была поставлена под угрозу жизнь ни одного англичанина. Сам он до последнего дня по своим привычкам, манерам и образу мышления оставался англичанином до мозга костей и в этом смысле, вероятно, не сильно отличался от многочисленных своих соотечественников, проведших значительную часть жизни, скажем, в Индии или Африке.

Что же касается предательства, то оно, вероятно, подразумевает переход в стан врага, отказ от веры, убеждений. По крайней мере, по Далю, предатель, это «вероломец», «душепродавец». Здесь уместно провести параллель между двумя антиподами, встретившимися на моем жизненном пути, Олегом Гордиевским и Кимом Филби. Как уже отмечалось в главе о Гордиевском, он, оправдывая свое предательство, любил сравнивать себя с Филби. Я, мол, тоже руководствовался идейными соображениями борьбы с коммунизмом, внес вклад в крушение советской системы.

Однако, по моему глубочайшему убеждению, между этими двумя людьми, их поступками существует как минимум одно гигантское, никак не преодолимое различие. Гордиевский при поступлении на службу в разведку присягал на верность своей социалистической Родине и изменил добровольно данной клятве. Филби же ничего подобного не совершил! Только раз в жизни, в двадцать с небольшим лет, соглашаясь работать на Советский Союз еще до прихода в английские спецслужбы, он дал присягу на верность идеалам коммунизма и никогда ей не изменял. Избрав свой жизненный путь, он сделал все от него зависящее, чтобы добиться на нем конкретных результатов. Ведь Ким всегда был человеком дела.

Теперь о второй половине вопроса, об убеждениях. Усердно эксплуатируя, казалось бы, такое положительное словосочетание, как «человек убеждений», советская официальная пропаганда пыталась отождествить искренние – добавлю, весьма идеалистические – коммунистические убеждения Филби со всем тем, что творилось в нашей стране во имя светлого будущего, включая преступления и откровенные безобразия. По этой логике получалось, что раз Ким называет Советский Союз своей Родиной, то он должен одобрять любую политику ее руководителей – и Сталина, и Хрущева, и Брежнева, и Горбачева.

Тут может возникнуть вопрос. Неужели Филби не видел изъянов того дела, за которое боролся? Осмелюсь заметить, что лаже широким массам советских людей преступный характер сталинизма приоткрылся лишь в середине пятидесятых годов. Только к началу девяностых выявилась общая картина того, что же на самом деле представляет из себя коммунистическая доктрина на практике, а не в теории, ибо в идеях равенства, социальной справедливости нет ничего предосудительного. Они благородны и вечны.