Леонид Сандалов - После перелома

С КП 1-й ударной я и А. П. Пигурнов поехали по улицам западной части Риги.

Перед глазами предстало тяжкое зрелище. Разрушенные здания, стертые с лица земли дома, взорванные мосты... С невыразимым чувством горечи смотрели мы на уничтоженные заводы и сгоревшие здания, с волнением слушали рассказы местных жителей о зверствах немецких оккупантов... Потом пробрались пешком к взорванным мостам. На рухнувшие от взрыва мосты — оправа железнодорожный и слева Понтонный — с болью смотрели местные жители, отрезанные рекой от другой части города. Они тихо, как возле покойника, разговаривали о злодеяниях фашистов.

Ниже мостов я встретил командира 88-го понтонного батальона майора К. А. Дорошенко, развернувшего работы по постройке наплавного понтонного моста. На пароме он перевез нас и наши машины на другой берег. Генерал Пигурнов поехал к Яну Калнберзину. Нам было известно, что Центральный Комитет партии и правительство Латвии уже двое суток находятся в Риге и отсюда руководят восстановлением Советской власти в освобожденных районах, налаживают в республике нормальную жизнь и возглавляют работы по восстановлению столицы.

А я посмотрел, как подразделения Дорошенко перевозят на паромах в Задвинье артиллерию дивизий 1-й ударной армии, переправившихся через Даугаву и выдвигавшихся к реке Лиелупе, потом пробрался к взорванному железнодорожному мосту.

— Основательно работали, гады, — сказал встретивший меня там командир 17-й железнодорожной бригады, восстанавливавшей мост, Ф. И. Москвитис. — Взрывчатки не жалели.

Да, действительно, двухпутный, длиной 758 метров мост был уничтожен. Все его одиннадцать пролетов были обрушены, большинство устоев и опор подорваны.

— Когда собираетесь пустить по мосту первый поезд? — спросил я Москвитиса.

— Закончить работы первой очереди и открыть движение по новому мосту планируем через 35 суток, — ответил он.

От моста я поехал по улицам восточной части Риги. Сопровождать меня, показывать кровоточащие раны города вызвался старый рижанин, рабочий электростанции. Набережная и улицы города были захламлены битым кирпичом, кусками камней, разного рода изуродованным, обгоревшим металлом. Машина медленно двигалась по улицам. Иногда приходилось останавливаться и пробираться пешком. Вся набережная была в воронках от взрыва фугасов. Мой сопровождающий с горечью и негодованием показывал мне:

— Вот уничтоженная пристань и сожженные пакгаузы. Вот взорванная электростанция, вернее, ее остатки. Здесь когда-то я работал... Теперь по вечерам зажигаем пока коптилки. Это разбитая водонапорная установка. Водопроводную сеть фашисты также во многих местах подорвали. Воду берем из реки, так как колодцев мало. Вот развалины старого города. А на месте этих обгорелых корпусов был завод «Проводник». Это тоже разрушенный завод. И это...

Потом мы проезжали мимо разграбленного банка, разрушенных универмага и почтамта, взорванного вокзала и трамвайного депо, где валялись опрокинутые обгоревшие остовы вагонов...

Затем машина остановилась у невысокого, мрачноватого вида здания с выбитыми окнами.

— О, этот дом в Риге знает каждый. Здесь было гестапо, — сказал рабочий. — Немало хороших людей исчезло за этими стенами... Вы, может быть, слышали о такой улице — Ремерской? Так вот на ней всего два дома. Это самая короткая улица в городе. Раньше там был земельный отдел. Немцы устроили в домах тюрьму. Каждый день ровно в пять вечера на Ремерскую подъезжала «душегубка». Это знает вся Рига.

На одной из улиц собралась огромная толпа народа, большей частью женщины с исхудавшими лицами, с запавшими глазами. Они переговаривались между собой и, поднимаясь на цыпочки, смотрели вдоль улицы.

— Это они ждут прихода в город гвардейской латышской дивизии, — пояснил мне мой новый знакомый. — Она как раз должна сейчас переправиться через Даугаву. В двенадцать часов будет торжественная встреча жителей города с воинами-гвардейцами.

В полдень я возвратился на фронтовой КП. Генерал С. И. Тетешкин доложил:

— Еременко в 3-й ударной. Наступление там, так же как и в 42-й, развивается медленно. Продвинулись всего на 2–3 километра, да и то на отдельных небольших участках. Впрочем, две правофланговые армии 1-го Прибалтийского, наступающие во взаимодействии с нашими войсками, прошли вперед примерно столько же. А вот правофланговая 1-я ударная движется к реке Лиелупе успешно...

Позже на командный пункт приехал А. И. Еременко. К этому времени мы получили директиву Ставки от 16 октября. В ней конкретизировалось то, что нам уже изложили Л. А. Говоров и А. И. Антонов. Перед войсками 2-го. и 1-го Прибалтийских фронтов ставилась задача уничтожить прижатую в Курляндии к морю группировку противника. Директива объявляла о расформировании 3-го Прибалтийского фронта и о том, что координировать действия 1-го, 2-го Прибалтийских и 3-го Белорусского фронтов будет Маршал Советского Союза А. М. Василевский.