Михаил Козаков - Рисунки на песке

Конечно, в начале 80-х Мюллера еще помнили. Но вот что произошло однажды в Норильске, куда мы поехали концертной бригадой от театра. В Норильск сослали на гастроли мужской состав.

Так я пытался описать в стишках действительно произошедшее. Кстати, Григорий Моисеевич Лямпе тоже был в числе этих семи сосланных на коммерческие гастроли в город, построенный на костях узников ГУЛАГа. И мы с моим другом Гришей, другом сердечным, там и на сцене поиграли, и водочки попили, и о делах потолковали.

Я тогда уже снял свой телефильм «Безымянная звезда», где Григорий Моисеевич прекрасно сыграл роль учителя музыки и композитора Удрю. Сыграл случайно — или закономерно? Еще в 1975 году я впервые пригласил Гришу в свой телеспектакль «Ночь ошибок» на роль отца Чарлза Марлоу. Его играл молодой и веселый тогда Олег Даль. Вообще, в том телеспектакле собралась прекрасная компашка: Марина Неелова, Антонина Дмитриева, тот же Леонид Каневский, совсем молоденький Костя Райкин, достаточно молодой Саша Калягин. Да, все мы были тогда молоды, в 75-м году прошлого столетия. И не ведали наших судеб. И слава богу, что не ведали. Оттого работали дружно, весело, помогая друг другу. Работали за сущие копейки. И не только актеры, но и композитор Кривицкий, написавший музыку к песенкам на стихи Жени Рейна к нашему спектаклю — комедии Оливера Гольдсмита, и я — режиссер, снявший это двухсерийное зрелище за семнадцать ночей в павильоне Останкино. Ну как тут не вздохнуть?! Как молоды мы были! И про то, какую чушь прекрасную несли! Гриша был организатором производства и исполнителем эпизодической роли сэра Чарльза-старшего. Он составлял графики съемок, держал связь со всеми актерами, а их было немало. И даже отвечал за смету и оплату актерского труда. Они с Калягиным спели прелестный дуэт в нашем музыкальном спектакле. А вот когда я уже запустился с телевизионным фильмом «Безымянная звезда» в 1978 году, я думал обойтись без друга Гриши. Почему? Мне были нужны звезды. Сценарий Александра Хмелика, написанный им по моей просьбе, точнее, саму вещь Михаила Себастьяну я пробивал восемь лет. И не пробил бы, если бы не помог лауреат Государственной премии Геннадий Бокарев. Он руководил Свердловской киностудией, был ее главным редактором. Получил лауреатство за пьесу «Статевары» во МХАТе. И только он, «сталевар» 70-х, сумел убедить московское телевизионное начальство, что от мелодрамы, комедии, да еще про румынскую довоенную жизнь особого вреда коммунистической идеологии и Центральному телевидению не будет. Смешно! А кому-то непонятно. Однако тогда, в 70-х, начальство было весьма бдительным. Крамолу искали и находили во всем. Даже в такой невинной комедии, как «Безымянная звезда». Грусть, некая необычность характеров, желание куда-то бежать или укрыться во что-то, звездное небо, игра в казино — лишь бы избавиться от чувства тоски жизни в провинции, пусть даже и румынской, и довоенной.