Иван Франтишев - Слава героям

Напрягая силы, Немчиков все же догнал плот. Он схватился за него руками, подтянулся и приник лицом к бревнам. Сейчас он не думал о том, что надо грести, он хотел хоть немного отдышаться. Новый снаряд упал в стороне. Немчиков приподнял голову и замер. Проволоку, перевязывавшую бревна, перебило осколком. Плот вот-вот развалится. Не только снаряд, хорошая волна разнесет эти бревна в разные стороны.

А вокруг все кипело от пуль и снарядов. «Где же наши, — подумал Немчиков, — неужели не засекли огневые точки врага?»

Как бы отвечая Владимиру, с нашего берега ударили орудия. На вражеском берегу с новой силой завихрились разрывы. Шурша и свистя на все лады, туда летели мины и снаряды. В небе загудели наши бомбардировщики.

«Наконец-то, — еле слышно произнес Немчиков, — пошло. Ну, держитесь!» — Он оглянулся назад и увидел, что от нашего берега отчаливают катера и лодки. Пошел настоящий десант.

Владимир схватил разорванную проволоку, скреплявшую плот, и, пытаясь связать ее, осторожно потянул за концы. Тугая проволока не поддавалась. Он сильнее дернул ее за один конец. Средние бревна завертелись и разошлись. Чучела полетели в воду. Владимир успел схватить небольшое бревнышко, но оно не могло его удержать. Вместе с бревном Немчиков ушел под воду.

Коснувшись дна, Владимир выпустил из рук бревно и оттолкнулся ногами. Вынырнув, он вдохнул воздух и попытался удержаться на воде. Но это ему не удалось. Набухшая одежда связывала его движения и тянула вниз. Он отчаянно выгребал руками, но, чуть всплыв на поверхность, вновь уходил под воду. С каждой секундой силы оставляли Владимира. На этот раз, оттолкнувшись от дна, он не достиг поверхности. У него хватило сил только на то, чтобы высунуть из воды руку.

«Все, — мелькнула мысль, — больше не выдержу». В тот же миг он почувствовал, как кто-то схватил его за руку.

В первые секунды Владимир не видел своих спасителей. Он жадно дышал, не в силах думать ни о чем другом. Очнулся только тогда, когда услышал строгий окрик:

— Осторожнее, черти! Лодку перевернете!

Немчиков открыл глаза. Десантники пытались втащить его в лодку. Командовал ими усатый сержант.

— Ничего, ребята, ничего. Я малость отдышался. Не задерживайтесь, я тут пристроюсь.

Немчиков ухватился за руль лодки, готовый так продолжать путь. Гвардейцы налегли на весла, и лодка двинулась к берегу. Усатый сержант, всматриваясь в приближающийся вражеский берег, достал из кармана часы.

— Тридцать минут немцы сыпали на них снаряды. — И, словно спохватившись, прикрикнул: — А ну, давай нажми, ребята.

Огонь начал затихать, замолкли пулеметы. Только над рекой, оставляя в воздухе хлопки белого дыма, лопались шрапнели.

Десантники, не ожидая, пока пристанут лодки, соскакивали в воду и с криком «ура» устремлялись на берег в траншеи гитлеровцев. Послышались разрывы ручных гранат и короткие очереди из автоматов. По всей прибрежной полосе замелькали выцветшие гимнастерки наступающих гвардейцев.

Немчиков вместе с остальными пересек первую траншею немцев и, не задерживаясь, побежал дальше.

Когда вышли к дороге, по цепи ударили немецкие пулеметы. Гвардейцы продвигались ползком и короткими перебежками. «До дороги остался один маленький бросок», — подумал Владимир, заползая в неглубокий окопчик. Переждав, пока пули перестали посвистывать над головой, он быстро поднялся и бросился вперед.

— Ложись! — раздался позади окрик.

Но было уже поздно. Что-то сильно ударило выше колена. Владимир ступил на раненую ногу и упал.

Немчиков вернулся из перевязочной и, осторожно поддерживая забинтованную ногу, лег на койку. Дверь в палату отворилась. Двое санитаров внесли раненого солдата и положили его у стены на свободную койку. Вдоль обеих ног его были наложены и туго забинтованы шины. Раненый молча лежал вниз лицом. В стриженом под бокс широком затылке было что-то знакомое.

— Пашка, это ты? — спросил Владимир, когда ушли санитары.

Голова приподнялась. Исподлобья смотрели удивленные глаза Павла Самсонова.

— Володька, жив! Вот чудо! — воскликнул он. — Не ждал, что встретимся.

Вид раненого друга развеял у отходчивого Владимира неприязнь, вызванную отказом Павла плыть по реке.

— Ты как себя чувствуешь? Ноги-то целы? — участливо спросил Владимир.

— Кость цела, — как бы нехотя произнес Павел. — А ты, Володька, в счастливой сорочке родился. Признаться, не надеялся я увидеться с тобой. Немец-то как садил, аж на берегу тошно было.