Иван Франтишев - Слава героям

Дорого обошелся врагу первый рейд полка в фашистскую «глубинку». А когда подошли к концу боеприпасы и продовольствие, лыжники пробились к своим, дерзко напав на два неприятельских полка, засевших в прифронтовой деревне.

После короткого отдыха — второй рейд, затем третий, четвертый, пятый… Всю зиму до распутицы, когда начали таять снега, действовал во вражеских тылах лыжный полк. И если трудно складывалась порой обстановка, лыжники всегда на самых опасных участках видели своего командира — неутомимого, дерзкого, решительного…

— Не он боится смерти, — говорили о Щеглове, — а она его обходит за версту.

Однажды произошел такой эпизод. Немцы, стремясь окружить полк, бросили против него крупные силы. Все туже сжималось кольцо. Бойцы несколько суток не спали, еле держались на ногах…

Перед поляной, где разведка натолкнулась на немцев, лыжники развернулись в цепь. Но слишком сильным был огонь врага. И ослабевшие бойцы не выдержали, отпрянули назад.

Это была самая страшная минута в жизни Щеглова. Только атака — яростная, решительная — могла спасти полк от разгрома. Щеглов бросился наперерез отступавшим солдатам и закричал:

— Слушай мою команду! За мной, вперед!

Рядом появились комиссар полка Чуркин, командиры рот, политруки. За ними пошли роты. Лыжники обогнали своего командира. Их натиск заставил фашистов разомкнуть кольцо. Полк выбрался из западни.

В первых числах января на Пулковских высотах часто видели полковника Щеглова. Он проходил мимо развалин обсерватории в траншеи переднего края, к лесопитомнику, пристально рассматривал вражескую оборону. И хотя местность казалась пустынной и вымершей, Афанасий Федорович знал, что это не так. Каждый клочок земли здесь был под огнем, каждый холмик придется брать с бою.

Через Пулково убегала к Гатчине и дальше к Пскову и Киеву шоссейная дорога. Это на ней, у реки Ижоры, капитан Щеглов со своими храбрецами-батарейцами останавливал фашистские танки. Теперь, спустя почти три года, думал Афанасий Федорович, роли переменились. Немцы будут обороняться, а мы наступать.

Главный удар из-под Пулкова наносил 30-й гвардейский корпус. В центре участка прорыва должна была действовать дивизия, которой командовал Щеглов.

К наступлению в дивизии готовились уже не первый месяц. На занятиях разыгрывались разные варианты боя. Гвардейцы напряженно учились прорывать долговременную вражескую оборону, преодолевать минные заграждения, маневрировать, двигаться вплотную за огневым валом.

Полковник Щеглов, появляясь в полках и батальонах, приказывал снова и снова повторять учебные атаки и строго взыскивал, если кто-нибудь из командиров батальонов или рот не выполнял распоряжение.

— Жалеете бойцов? — спрашивал он в таких случаях. — А забыли, что еще Суворов говорил: больше пота, меньше крови.

Сам Щеглов тоже не давал себе поблажек. Его тренировки, правда, носили иной характер. Он подолгу вел мысленно дуэль с командиром немецкого полка, оборону которого предстояло сломить 63-й гвардейской дивизии. Думал и за себя, и за противника, стремясь заранее предугадать его действия.

14 января Щеглов прощался с Ленинградом. Машина медленно ехала по городу, который за время войны стал особенно близок и дорог Афанасию Федоровичу… Сколько раз он с душевной болью видел, как гибли от бомб и снарядов ленинградцы… Этого уже не будет… Еще день, два, — и враг откатится от стен города.

Щеглов не сомневался, что наступление наших войск приведет к разгрому противника, хотя добиться победы нелегко…

Всю ночь на 15 января 1944 года Щеглов провел на наблюдательном пункте. Полки выдвигались в передовые траншеи, саперы прокладывали проходы в минных полях.

Мглистое утро поднималось над землей. Люди с нетерпением ждали рассветного часа. Им не терпелось ринуться вперед.

Заговорила наша артиллерия. Вражеский передний край заволокло дымом. Часовая стрелка сделала полный оборот по циферблату, а канонада не ослабевала.

Командира дивизии больше всего беспокоило, как бы в полках не прозевали тот миг, когда огневой вал начнет смещаться с первой траншеи во вторую, а затем в третью.

Афанасий Федорович то и дело звонил в полки, справлялся, напоминал.

— Пошли! — доложил командир полка Яков Иванович Кожевников.

— Пошли! — радостно донесли командиры и других полков.

Он увидел и сам, что стрелковые цепи устремились в атаку. Остались позади минные поля, проволочные заграждения, загорелся бой в первых немецких траншеях. Здесь роты не задерживались, двигались все дальше и дальше.