Иван Франтишев - Слава героям

— Санитара сюда!

Подбежал сержант Ивлев.

— Бери, Султан, пулемет и жми с Востриковым на левый фланг, — распорядился он. — Когда пойдут немцы, помни: главное — отсечь пехоту от танков.

Через несколько минут Баймагамбетов был уже на месте. Установив пулемет, он озадаченно присвистнул:

— Ах, как мне не нравится здесь…

— Почему? — насторожился Востриков.

— Лощина впереди простреливается плохо. Слева тоже увидишь фрица только нос к носу. Такая позиция никуда не годится… Нам нужно перебраться вон туда, вперед, — и Баймагамбетов указал на кустарник возле небольшого болота, в которое упирались фланги двух соседних рот.

— Разве можно самим? Заругают же нас!

Метрах в восьмистах впереди показались вражеские танки. Султан толкнул товарища в бок:

— Смотри!

— Теперь уж нам никуда не успеть, — сказал Востриков. — И не надо, наверное. Видишь, танки вроде норовят идти правее нас.

— Наоборот, надо, — решительно произнес Баймагамбетов. — И мы еще успеем. Бери патроны и за мной. Семь бед испытай — один раз отвечай. Будем делать то, что велел комбат.

Султан, низко пригибаясь к земле, стремительно побежал вдоль болота к кустарнику. Востриков едва поспевал за ним.

— Стой, дальше нельзя! — сказал Баймагамбетов своему помощнику.

Устроившись возле куста, он зарядил пулемет, затем вытащил из-за пояса малую саперную лопатку и начал быстро рыть окопчик. Востриков тоже стал копать.

А вражеские танки подходили все ближе и ближе… Вот уже видны черные кресты на их бортах. Слышен не только нарастающий гул двигателей, но и лязг гусениц…

Баймагамбетов и Востриков, затаившись в своих наскоро подготовленных окопах, смотрели на разворачивавшуюся перед ними картину боя. «Сколько же их? — думал Султан и мысленно пересчитывал танки: три… пять… восемь… двенадцать… Но что же наши артиллеристы, не попадают по ним, что ли? Ага, есть!»

Один танк клюнул пушкой вниз, будто споткнулся, и остановился, охваченный пламенем. Почти рядом с ним задымился второй. Неуклюже развернулся и замер на месте третий…

Но остальные машины фашистов продолжали идти вперед. А за ними катилась цепь вражеской пехоты, с каждым метром приближаясь к кустарникам, за которыми окопались наши пулеметчики.

— Ну, получайте! — крикнул Султан и нажал на спусковой крючок пулемета.

В грохоте боя враги не сразу разобрались, откуда обрушился на них шквал свинца. Их ряды смешались. Падали убитые и раненые. Те, кто еще уцелел, бросились было за танками, но, попав снова под огонь пулемета, отпрянули назад. А Султан стрелял и стрелял длинными беспощадными очередями, опустошая один патронный диск за другим.

Востриков дернул Баймагамбетова за полу шинели:

— Что будем делать? Два диска осталось.

— Нужно быстро сменить огневую позицию, — ответил Султан. — Нас уже наверняка засекли.

Однако уйти они не успели. Немцы открыли по ним огонь из минометов. Потом к болоту подошли два танка и прочесали кустарник из пулеметов. Чудом оставшись в живых, Баймагамбетов и Востриков лежали в болотной воде. Оба были ранены. Когда танки ушли, они выбрались из болота и оборудовали себе новые позиции.

— Ну как, теперь не страшно? — спросил Султан своего молодого товарища. — Да ты не смущайся, Я тоже плоховато чувствовал себя в первом бою, а потом ничего, обстрелялся…

Вражеские танки все же прорвались на передний край обороны батальона, «утюжили» траншею, однако, лишившись поддержки пехоты, задержанной огнем Баймагамбетова, они не рискнули идти дальше.

Бой то затихал, то разгорался с новой силой. К вечеру, получив подкрепление, наши части контратаковали фашистов. Последние два диска патронов Баймагамбетов и Востриков выпустили уже по отступавшему противнику.

Перед заходом солнца пулеметчики пришли на командный пункт батальона в сопровождении санитара. У Баймагамбетова была перевязана голова, у Вострикова — плечо.

Возле блиндажа, занятого под штаб, они увидели стоявшие на земле носилки. На них лежал солдат. Кругом толпились люди.

— Кто это? — тихо спросил Баймагамбетов санитара.

— Захар Тимофеев, парторг первой роты. Еще третьего дня искалечен был, да мы никак не могли найти его. И не мудрено. Под танком был. Помнишь, сколько тогда танков на наши позиции шло! Пришлось с боем отходить. Парторг метнул гранату под гусеницу танка, когда тот был уже почти рядом, а сам распластался на земле лягушкой. Взрыв гранаты перебил гусеницу, но не пощадил и Захарыча. Мало того, танк круто развернулся и уцелевшей гусеницей прокатился по его левой руке и ноге. На «ничейной» полосе лежал, трое суток у человека во рту маковой росинки не было.