Иван Франтишев - Слава героям

Как-то вечером Рита вошла в землянку, положила в сторонку какой-то тяжелый, завернутый в плащ-палатку предмет и подсела к огню, вытянув покрасневшие от холода руки.

— Ты с чем к нам пожаловала? — спросил, улыбаясь, Пчелинцев.

Рита развернула плащ-палатку, и все увидели винтовку со снайперским прицелом.

У Пчелинцева глаза заблестели. Он подошел поближе, коснулся рукой прицела.

— Бери, Володя, это тебе.

И Рита рассказала, как в медсанроту принесли тяжело раненного бойца и эту винтовку. Не хотел солдат расставаться с винтовкой. Но в госпиталь отправлять раненых с оружием не разрешалось. Боец понимал это и все просил врача и сестру передать винтовку в хорошие руки.

— Я, братцы, из нее десятка полтора фашистов на тот свет отправил.

— Мы ее снайперу вручим, Пчелинцеву, — пообещал военный врач.

— Про Пчелинцева слыхал, деловой парень, — успокоился солдат. — Передайте ему…

Так попала в руки к Пчелинцеву снайперская винтовка. И долго служила она ему верой и правдой.

Еще и поныне вспоминает он один поединок с фашистским снайпером. Случилось это на мысе, у реки. Местность лесистая, безлюдная. Кругом тишина. День солнечный, безветренный, морозный. Пушистый снег причудливо разукрасил лапы могучих елей.

Владимира давно манил к себе этот уголок. Отсюда удобно было вести наблюдение. И он решил устроить засаду. Облюбовав место, осторожно, ползком стал пробираться вперед. Вдруг раздался выстрел. Пуля просвистела около левого уха. Пчелинцев плотнее прижался к земле. Но не успел он еще осмотреться, как вновь грянул выстрел и с деревьев посыпался снег.

Потерявший самообладание фашистский снайпер выдал себя. Теперь Пчелинцев знал, что он метрах в двухстах от него.

Владимир осмотрелся. Немного правее от него стояла громадная ель с толстым стволом. Ветви ее от снега настолько отяжелели, что касались земли. «Вот бы мне за эту ель, — подумал снайпер, — тогда бы я с тобой рассчитался, фашист проклятый. Но как попасть туда? Вскочить и прыжками преодолеть эти тридцать смертельных метров? Легко сказать — преодолеть. Фашист подстрелит, как куропатку! А что если попробовать проползти?»

Отгребая перед собой снег, Пчелинцев пополз к ели. Двигался он медленно. Было около десяти утра, когда он, наконец, укрылся за толстым стволом дерева. Владимир вспотел и теперь, лежа на снегу, чувствовал, как тело охватывает неприятный холодок. Даже добротный полушубок не спасал. Коченели и ноги.

Долго терпел боец, но все же не выдержал и шевельнул ногами, разогревая их. Мгновенно раздался выстрел. Пулей срезало каблук на сапоге. Немец сделал еще два выстрела. Пули попали в ствол. Враг явно нервничал, торопился скорее разделаться с укрывшимся за елью советским снайпером.

Прошло часа полтора. Фашист не унимался и время от времени стрелял в направлении ели.

— А я не отвечал, — рассказывал потом Владимир. — Это бесило врага. Прошло еще часа два-три. Солнце опустилось ниже, и сгустились тени. Немец решил сменить свою позицию, чтобы ударить по мне сбоку. А я только и ждал этого. Стоило ему чуть-чуть податься в сторону от своего укрытия, и я выстрелил. Было достаточно одной пули, чтобы окончить этот трудный и долгий поединок.

Когда стемнело, Владимир Пчелинцев покинул свою позицию. Возвращался он к ребятам радостный, удовлетворенный.

Патриотическое движение снайперов-истребителей ширилось и росло. Оно охватило весь Ленинградский фронт. Сотни опытных стрелков не только истребляли фашистов сами, но и обучали искусству меткого огня своих товарищей. Днем и ночью, в холод и в жару часами лежали в засадах снайперы, терпеливо выслеживая врага. Сердца их согревало священное чувство любви к Родине и жгучей ненависти к немецко-фашистским захватчикам.

Шел февраль 1942 года. На счету мести у Пчелинцева было уже более ста уничтоженных гитлеровцев. Имя его было известно далеко за пределами Ленинградского фронта. Ему шли письма с юга от отважной патриотки снайпера Людмилы Павлюченко, писал с берегов Волги и прославленный снайпер Василий Зайцев.

Родина отблагодарила своих верных защитников. Однажды вечером, придя в землянку из очередной засады, Владимир Пчелинцев вдруг попал в объятия товарищей. Они обнимали его, жали руки, поздравляли. Не понимая в чем дело, Пчелинцев воскликнул:

— Да скажите же, наконец, что произошло?

— Почитай, сам узнаешь! — Володе протянули газету «Правда», в которой сообщалось, что ему и его товарищам Вежливцеву и Голиченкову присвоено звание Героя Советского Союза.