Виктор Петелин: Заволжье: Документальное повествование

После венца молодые сразу отправились в свадебное путешествие за границу. Саша сняла свой свадебный наряд, переоделась в светлый костюм, и все собравшиеся увидели, как она была хороша. Разумеется, все поехали провожать. Собирались, как обычно, долго, не спеша и когда приехали на пристань, пароход дал уже последний гудок.

— Задержите пароход! — закричали гости, и в их просьбе по тем временам не было ничего удивительного.

Пароход задержали. Хлопали пробки, произносились здравицы в честь молодых. Скоро целая флотилия пустых бутылок образовалась у парохода, который наконец-то отправился в рейс. Все растроганно махали платками. Без молодых гульба продолжалась еще четыре дня...

Вскоре Тургеневы начали получать письма из Мюнхена, Ниццы, в которых Саша сообщала о том, как они проводят время за границей. Все было бы хорошо, но оказалось, что граф много проигрывает. Стали испытывать нужду в деньгах. Бывало так, что она даже не знала, смогут ли они на следующий день как следует пообедать. Все это не могло не отразиться на здоровье ребенка, которого она ждала... «Боюсь, чтобы ребенок не вышел нервный. Я по мере возможности стараюсь быть покойной, не волноваться и положиться на волю Божию, но все же, папа, вы, например, лучший христианин, чем я, а все же тревожитесь, как же мне быть совершенно покойной... Я бы очень хотела поскорее вернуться в Россию, у меня просто тоска по родине, не могу я даже любоваться прекрасными видами, снежные сугробы, необозримые равнины дальней родины не дают мне покою, не думала я, что я так люблю свой родной край, не могла бы я долго оставаться за границей, да и Коля порядком таки соскучился. Не проходит дня, чтобы тот или другой не спросил: «Когда мы в Россию попадем».

Николай Александрович Толстой с нежностью относился к Александре Леонтьевне, но уже без той страсти, которая так пугала ее и так манила в первые дни их знакомства, Особенно внимателен он был, когда она чувствовала вполне естественное в ее положении нездоровье.

К приезду молодых из-за границы графиня Александра Васильевна, мать Николая Александровича, переехала в Самару, сняла квартиру. К услугам молодых были спальная, гостиная, кабинет для графа, кабинет для Саши. Наверху было еще три комнаты — для старой графини.

Графиня Александра Васильевна часто бывала у Тургеневых, одной ей было тоскливо, играла с младшей дочерью Тургеневых Лилей, разговаривала с Машей, учившейся в гимназии. Зима прошла без особых событий, в постоянном ожидании приезда молодых.

Но однажды, уже ближе к весне, старая графиня приехала к Тургеневым вся не в себе и вручила Леонтию Борисовичу телеграмму от графа с просьбой выслать денег. Из разговора получалось, что у молодоженов было достаточно денег, но во всем виновата кузина.

— Какая кузина? — встревоженно спросил Леонтий Борисович.

— Ее вы не знаете, это его прежняя пассия. И вот там, в Париже, они снова встретились...

Леонтий Борисович пришел в ярость.

— Да вы не бойтесь, — заторопилась с объяснениями графиня, — я только предполагаю, может, ничего такого и нет.

Леонтий Борисович угрюмо смотрел на графиню. Она, не выдержав его взгляда, спросила:

— Что же теперь делать посоветуете?

— Денег надо послать, — чуть подумав, сказал Леонтий Борисович.

— Но это же ужасно! — графиня была скуповата.

— Мы не знаем, — продолжал Леонтий Борисович, — нарочно ли он пугает или они действительно попали в затруднительное положение. Но при этом надо написать, что больше не пришлете и чтобы ехали домой.

— Да сколько же, сколько?

— Много не посылайте, чтобы не закрутил.

Так и сделали. Молодые вернулись весной. Они поселились в новой квартире.

Беременность Саша переносила легко, ничуть не подурнела, наоборот — расцвела, что-то ясное и трогательное появилось в ее лице. Правда, была почему-то невесела. Но никто ее не расспрашивал о причинах, а сама она замкнулась. Исстари повелось, что о муже не полагалось говорить дурно, а тем более жаловаться на него.

...Однажды, вскоре после приезда из-за границы молодоженов, в прихожей дома Тургеневых бешено заверещал звонок. Маша выбежала открывать дверь, но от спешки дверь долго не открывалась. Когда открыла, увидела сестру Сашу и графа Толстого. У их ног стояли чемоданы, а граф держал на руках свою любимую собачку. Тут вышел встревоженный Леонтий Борисович.

— Что такое? — спросил он.

— Приютите нас, пожалуйста, — сказал граф, — мы съехали с квартиры...