Слава богу, им удалось вырвать револьвер у графа и передать кому-то из пассажиров, сбежавшихся на шум и крики. Среди сбежавшихся оказался и знакомый ей купец Ванюшин, видевший конец борьбы. Он-то и сказал: «Ну, молодец, барыня! — И, обращаясь к Бострому, добавил: — Кабы она так не вцепилась, укокошил бы он тебя...» Что ж это было? Неужели граф действительно хотел убить Бострома или только попугать более счастливого соперника? Да, она ушла от графа. И он не раз приезжал в Николаевск, уговаривал ее вернуться к нему. И не раз говорил, что намерен драться с Бостромом на дуэли, и вызывал его. Да и Бостром всегда носил с собой револьвер, опасаясь нападения графа... «Коля, Коля, куда ты скатишься без меня... Только я тебя и удерживала от скандалов... А как все хорошо начиналось... Какая пылкая любовь вошла в мое сердце... Сколько ж прошло с тех пор? О, всего лишь десять лет... А как давно, кажется, это было...» Она отказала блестящему Радлову, красавцу Обухову... Она поссорилась с матерью, возражавшей против графа. И только отец стал на ее сторону... Как давно это было... Столько страданий и лишений выпало на ее долю... А как счастлива она была в первые дни замужества, да, видно, не судьба...
Что же разрушило ее семейное счастье с графом? И в памяти ее стали возникать давно прошедшие дни, как будто все это произошло только вчера... Так все живо предстало перед ней...
...Летом 1873 года предводитель самарского губернского дворянства Леонтий Борисович Тургенев получил от старшей дочери Александры письмо:
«Пишу вам ночью и потихоньку от мамы. Умоляю вас, приезжайте скорее. Мы все так расстроены, дела так натянуты, что терпеть доле нет силы. Вы знаете, папа, какое мое здоровье, вы знаете также, как долго и сколько я могу терпеть, теперь я вам говорю откровенно и прямо: ни здоровья, ни силы не хватает. Мама тоже страшно расстроена, сегодня у нее сделался сильный припадок и ей что-то очень дурно, с ней теперь менее чем когда-либо можно говорить хладнокровно. Ее расстраивает всё и вся. Она говорит, что ненавидит графа, и ничего слушать не хочет. Но я решительно не могу собрать своих мыслей. Постараюсь рассказать вам все похладнокровнее.
Радлова я давно уже не люблю. Я могла бы иметь к нему дружбу, если бы мама меня так не мучила из-за него. Может быть, я поступила с ним жестоко, но я не поступила бесчестно, я прямо сказала ему, что не люблю его... Мама меня истерзала за него.
Я прежде думала о графе с жалостью, потом как о надежде выйти за него замуж и успокоиться, потом, видя его безграничную любовь, я сама его полюбила, да, папа, называйте меня как хотите, хоть подлой тварью, как мама называет, но поймите меня, ради Христа, недаром же у меня бывают минуты, когда я пью уксус и принимаю по пяти порошков морфию зараз. Я креплюсь, пока у меня есть еще какая-то надежда окончить все это, не будь этой надежды, я бы зараз покончила с собой.
Вы, может быть, скажете мне, что замужем мне будет еще хуже. Я об этом думала, долго думала, прежде чем решиться, и вот что надумала. Граф меня любит, сильно, глубоко. Ради этой любви он бросил, видно, все, ради этой любви он разрубил свою жизнь на две половины, на прошедшую и настоящую. Он отрекся от прошедшего, он живет мной и для меня, он сделался теперь порядочным человеком. Ему делают здесь пропасть неприятностей, и что же? Он терпит и сдерживает свою вспыльчивость ради меня. Скажите, разве нельзя надеяться на такую любовь и на такого человека? Кто говорит, что он совершенство. В нем есть недостатки, и много недостатков, но кто же без них. Даже Радлов, который следит за ним и подметит что-нибудь дурное, говорит, что он держит себя безукоризненно. Граф мне сказал однажды: «Вам я обязан всем, ради вас я сделался человеком». И это не слова. Не думайте, папа, что я пишу в экзальтации, нет, я вам говорю правду, так хладнокровно, как только могу. Не думайте, что со мною нервное расстройство. Но я вам говорю, что мое железное здоровье пошатнулось в борьбе. Я не вынесу долго такого положения, даже и доктор сказал, выслушав мне грудь: «Теперь у вас нет еще ничего, но легко может сделаться»... Я обрадовалась его словам. Я знаю, что граф мне простит, когда я ему скажу, он слишком любит, но если бы у меня и было сомнение, то я все же бы решилась сказать, потому что это мое единственное мнение. Жизнь в 18 лет хотя и не очень прекрасна, но все-таки как-то не хочется умирать. Я еще не сказала, все жду вас, потому что вы же... [1] Неразборчиво в письме.
учили не быть болтливой, но если долго не приедете, то я думаю, что не вытерплю и скажу.
Читать дальше