Махатма Ганди - Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной

В те дни я был еще достаточно крепок, чтобы много ходить пешком, и, к счастью, не так хорошо известен. Я мог спокойно выйти на улицу и не собрать тут же вокруг себя толпу. Во время прогулок я с грустью замечал, что паломники не благочестивы, а рассеянны, лицемерны и неряшливы. Садху, считавшие себя глубоко религиозными, стаей слетелись сюда, чтобы насладиться радостями жизни, для которых, казалось, и были рождены.

Там я увидел корову с пятью ногами! Поначалу я был изумлен, но вскоре мне все объяснили. Бедное животное стало жертвой порочной жадности. Я узнал, что пятая нога была на самом деле отрезана от живого теленка и приращена к коровьему плечу! Такая двойная жестокость была совершена, чтобы выманить деньги у невежественных зевак. Ни один правоверный индус не мог пройти мимо коровы с пятью ногами и не подать милостыню этой диковинке.

Праздничный день наступил. Для меня он действительно был Днем с большой буквы, хотя в Хардвар я приехал, совершенно не чувствуя себя паломником. Мне никогда не приходило в голову посещать места паломничества в поисках благодати. Но и миллион семьсот тысяч человек, которые, по некоторым сообщениям, явились сюда, не могли быть лицемерами или просто туристами. Я не сомневался, что многие приехали искать благословения и самоочищения. Очень трудно, а быть может, и вовсе невозможно представить, каким невероятным утешением становится для людей такая вера.

Целую ночь я размышлял. Действительно набожные люди, приехав на этот праздник, попали в самое сердце лицемерия. Но они невинны перед Создателем. Если посещение Хардвара само по себе было грехом, я должен был громко выразить свой протест и покинуть Хардвар в день Кумбха. Если же паломничество в Хардвар и празднование Кумбха не считались греховными, мне следовало совершить какой-то акт самоотречения, чтобы очиститься от царившего там безобразия. Для меня это не было чем-то необычным. Вся моя жизнь строилась на многочисленных запретах и самоограничении. Я подумал о тех ненужных хлопотах, причиной которых я стал в Калькутте и Рангуне, о своих гостеприимных хозяевах, устроивших мне столь пышный прием, и твердо решил ограничить себя в еде и питаться строго до захода солнца. Я считал, что без этих ограничений причиню своим будущим хозяевам значительные неудобства и заставлю их служить мне, вместо того чтобы служить им самому. Я поклялся съедать не более пяти продуктов в сутки и никогда не есть после наступления темноты во время пребывания в Индии. Я знал, какие суровые испытания меня ждут, но не желал потакать своим слабостям. Я также решил, что в случае болезни включу лекарство в список этих пяти продуктов и не стану делать исключений даже для всевозможных диетических продуктов. Больше никаких исключений вообще, решил я.

Эти обеты я соблюдаю уже на протяжении тринадцати лет. Они стали жестоким испытанием, но смею утверждать, что они были все-таки и щитом. Как мне кажется, они продлили мою жизнь и уберегли меня от многих недугов.

Я вздохнул свободнее, когда добрался до гурукулы и встретился с махатмой Мунширамджи. Он был настоящим гигантом. Я сразу же отметил потрясающую разницу между покоем гурукулы и назойливым шумом Хардвара.

Махатма тепло приветствовал меня, а брахмачари отнеслись ко мне с большой любовью. Именно здесь я был представлен Ачарье Рамадевджи и сразу ощутил необыкновенную внутреннюю силу этого человека. У нас были разные мнения относительно одних и тех же вещей, но это не помешало нашему знакомству стать дружбой.

Мы долго спорили с Ачарьей Рамадевджи и другими преподавателями о необходимости введения производственного обучения в гурукуле. Когда настал день отъезда, я почувствовал, что не хочу покидать это место.

Я слышал немало хорошего о Лакшман Джуле (подвесном мосте над Гангом), находившемся недалеко от Ришикеша. Мои друзья настаивали, чтобы я обязательно взглянул на мост до отъезда из Хардвара. Я захотел добраться до него пешком и разбил свой путь на два этапа.

Многие саньяси (отшельники) встретились со мной в Ришикеше. Один из них особенно заинтересовался мной. Группа из Феникса была там, и ее присутствие вызвало у свами немало вопросов.

Мы побеседовали о религии, и он понял, насколько близко к сердцу я принимаю религиозные проблемы. Он увидел меня с непокрытой головой и без рубашки, когда я вернулся после омовения в Ганге. Его неприятно поразило отсутствие у меня шикхи (пучка волос) на голове и священного шнура на шее. Он сказал: