Наташа Мишина: Декретные материалы

По факту же это было два невнятных блюда и чай. Пончика по-прежнему не было.

Ну ладно. Что там у вас? Перловка? Издеваетесь? Ладно, давайте.

Жую перловку, рассуждаю сама себе: «Так… Беременной мне быть не нравилось, рожать не нравилось…»

— Мамочка, покушаете — и в процедурный на обработку швов! А кто сегодня не покакает — завтра получит на завтрак касторку! ПОНЯТНО?

Итак. В роддоме мне не нравилось тоже.

С одной стороны, в роддоме было очень скучно, с другой стороны, тебя дергали каждую секунду: то анализы, то подпишите, что вы мать, то нарисуйте фоторобот отца, то обработка, то опять вытаскивай ребенка на осмотр, то учись ухаживать за грудью во время лактации, иди на УЗИ, теперь иди на УЗИ с ребенком… И такая дребедень целый день: динь-ди-лень, динь-ди-лень, динь-ди-лень!

К часу дня меня вызвали в процедурный. Выхожу в коридор — а там зомбиленд пошел швы на детородном органе йодом мазать.

Зомбилендом я ласково обзывала сородильниц. Иначе не назовешь: бледные, растрепанные, белые рубахи болтаются на голом теле (у многих рубахи в крови). Кое-кто по стеночке ходил, кое-кто на полусогнутых. Да чего там, я сама только на третий день перестала ходить, как пингвин, который несет яйцо между ног.

Хорошо, что мы заранее мне в «ИКЕА» прикупили халат цвета «вырвиглаз» и тапки в тон. Так что у нас на этаже я была самой нарядной и заметной из всего зомбиленда.

К вечеру принесли на подпись документ — согласие на прививки и велели определиться до завтра. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Кто мне тут говорил, что в роддоме хорошо: «ничего не надо делать и ничего не надо решать»?

Все, как по команде, начали звонить и советоваться с папами и бабушками на предмет привития чад. В коридоре велись ожесточенные дебаты за и против. Говорят, что даже одна драка случилась…

А на следующий день принесли анализы с Мишкиным билирубином. И все полетело псу под хвост: согласие, прививки и наша выписка.

Билирубин был заоблачный.

Это означало три вещи.

1. У Михи желтуха.

2. Миху ждет специальный бокс с лампой.

3. Мы не выписываемся из роддома.

И это, конечно, была полная Ж.

Второй день материнства, а все уже идет не по плану.

Сложно описать чувства молодой меня, которая уже почти на лабутенах нах стоит в дверях с собранными чемоданами, чтоб отчалить из дурдомароддома домой, а тут чадо внезапно желтеет.

Тебе как бы вроде объясняют, что «физиологическая желтуха» и «ничего страшного», но фак! Тебе страшно. Реально страшно! За ребенка и за себя.

Ходят слухи, что в наш прогрессивный век якобы уже существуют в роддомах специальные очечи, чтоб их деткам надевать во время вынужденного загара под лампой. Однако ж до провинции все едет на хромой кобыле, поэтому Михаилу заклеивали глаза специальной бесчеловечной марлевой повязкой. С лейкопластырем.

Первое время отдельной лампы на нас не хватило, поэтому кроху забрали в общий детский ланч-бокс, возле которого я провела плюс-минус сутки.

Дети там попеременке орали и в целом спустя 15 минут у любого нормального человека начинал дергаться глаз, а у молодых мам типа меня случался инфаркт микарда с во-о-от таким рубцом! Но у персонала был иммунитет и беруши, поэтому они мирно пили чай с шоколадками и в ус не дули.

Тем временем у меня пришло молоко, и, куда его девать, мне было совершенно непонятно, и вообще, куда кому чего давать.

В те разы, когда детеныша выдавали на кормление, Михаил есть не хотел. Дежурная нянечка постоянно блажила: «Ну хто так грудь дает! Да ты нормально дай! Тьфу!» Да и кормить приходилось с изподвыподвертом, не отходя от капельницы и лампы…

Впрочем, через пару дней нас перевели в совместную мамамалышовскую палату с замечательными соседями Жанночкой и Димасиком. Жанна становилась мамой уже третий раз, поэтому была спокойна, как ледокол «Ченал».

Правда, Жанночку выписали через два дня, а мы с Михаилом провели в больничном стационаре еще долгие две недели.

Ничто не вечно под луной. Даже в роддоме по закону тебя держать дольше двух недель не имеют права.

Казенные каша, хлеб и чай с сахаром тоже, знаете ли, любят счет.